В руке у Стрельцова неведомо как оказался кирпич, которым он размахивал как гранатой, но троглодиты, пожалуй, и не видели импровизированной гранаты - раз уж лизали пол. С них довольно было рычащего Амура.

Победа была одержана - но непонятно было, что делать с плодами победы. Как и с поверженными троглодитами.

И кто они такие? Зачем здесь? В другое время такие вопросы должны были волновать Парфена - или Феоктиста. Но сейчас Стрельцов являл собой всю власть - сверху донизу.

116

Стрельцов наклонился над первым троглодитом, который лежал в самом проеме, опрокинутый Амуром.

- Ползи на выход. Змеей, змеей, по-пластунски. Остальным лежать! прикрикнул он для перестраховки, хотя они и так лежали.

Метрах в трех от проема Стрельцов остановил змеившегося троглодита: чтобы достигали отблески костра.

- А теперь говори, только тихо: чего делали? Потом сверю твою исповедь. Соврешь - Амуру отдам.

Троглодит медлил. Мялся - сказать бы в других обстоятельствах. А тут - ерзал по полу.

- Ну?!

- Вы не поверите... Мы не какие-нибудь... Мы решили подменить азбуку.

- Что?!

- Подменить алфавит. Подарить народу латиницу.

- Зачем?

- Удобнее вообще-то. Телеграф чтобы единый, телетайп, компьютеры, шрифты. Наша особица - все равно как широкая колея под паровозом: мешает въехать в Европу. Ну и вообще...

- Чего - вообще?

- Мы Мефодия не любим.

Дался всем Мефодий! А кто-то только его и полюбил.

- Почему не Кирилла? Ведь кириллицу убрать хотите.

- Мефодий - хуже. Кирилл - он открытый, простой, он свое имя под азбуку дал, не постеснялся. А Мефодий из-за кулис, как Шафиров. Мефодий и свою отдельную церковь завел в Америке - методистскую.

- Какой - Шафиров?! Третий брат отыскался?

- При Петре который. Думаете, Петр реформы придумал, перестройку первую? Петр - простой. А все - Шафиров из-за спины. Шапиро - на самом деле. Так и Мефодий. Они хотя братья, но разных наций. С Кириллом.

Стрельцов не знал - плакать или смеяться. Собственная его идея: придумать угрозу самой кириллице, отвлечь внимание от Буренина с его демагогией о защите орфографии, чуть было не материализовалась в виде зеленой ракеты, пробивающей живот или голову президента-изобретателя!.. И ведь эти троглодиты-филологи верят, что сами додумались подменить азбуку. Уже и густо-лиловой идеологией обросли. Братьев-разнородцев Стрельцов и вообразить не мог.

- Как это - разных наций? Они же братья!

- Очень просто! Даже близнецы бывают разных наций, а не только что погодки. Кирилл - он наш славянин, а Мефодий - даже не грек, а хуже. Наука объясняет: когда отец мешанный, то дети делятся. Расщепление - называется. А почему иначе родители по виду белые, а вдруг рождается негритенок? Профессора Барбаша почитайте, очень крупнокалиберный ученый. Кириллу чистая славянская кровь отошла, а Мефодию все остатки - от греков и хуже, чего есть на Востоке.

Троглодит-филолог даже голову приподнял - увлекся.

- Ну положим - решили подменить кириллицу. А каким образом?

- Книгу издадим. "Новая русская рулетка" называется. Там самый доскональный способ, как стать миллионером. В долларах. Достоверный. Самая нужная книга для всякого человека. Святослав Репин написал - самый богатый русский на свете. А три года назад был беднее меня.

Вот он - великий миф современности: Святослав Репин, который три года назад был беднее самого бедного - а стал сегодня богаче самого богатого. Все мифы начинаются одинаково: "блаженны нищие".

Блаженны нищие - ибо обогатятся.

Блаженны нищие - ибо их станет Царствие Земное.

Блаженны нищие - ибо для них написана Книга, указующая путь к обещанному блаженству.

- Издадите - и что?

- Святослава Репина издадим - на латинице. Все купят, все прочитают, все привыкнут по-латинице читать и писать.

- Понятно. Хватит с тебя. Говори теперь, где здесь выход? И помни: сейчас твою исповедь сверю!

- От нашего бункера налево. И направо первый поворот, а дальше наверх в люк. Выйдем на Сытный рынок.

- Понятно. Ползи назад. Змеей.

Троглодит зазмеился в свой склеп. Нет, оказывается, в бункер.

117

Пора было подтянуть сюда Оксану.

Оставить троглодитов под присмотром Амура и сходить за ней.

Чтобы проверить перед отлучкой, все ли в порядке, Стрельцов, инстинктивно пригибаясь, шагнул в бункер.

Амур сидел посредине у затухающего костерка и профилактически рычал.

- Всем лежать. Лизать пол! - повторил Стрельцов уже звучавший здесь совет.

Удовлетворенный порядком, установленным в бункере, он попятился к выходу, стараясь оставаться лицом к возможно большему числу пленников - но троглодиты расположились по всему периметру, и значит хоть один оставался за спиной.

И этот один бросился сзади!

Амур не мог достать его в броске - мешал сам Стрельцов своим телом. В баскетболе такая позиция называется заслоном.

- Разом, ребята! Всех не перелопает!

Ребята заволновались. Приподнимали головы. Амур бросался то к одному, то ко второму. Он видел их - и не видел того третьего, который вжался, врос в Стрельцова сзади живым горбом.

- Тихо, мастер, тихо! - захлебываясь, шептал горб. - Власть перевернулась. Выходи тихо, убери пса.

И под ребра уперлось нечто твердое - дуло.

- Быстро слушаться. Иначе дыра в дорогом теле - вроде арки Главного штаба.

На размышление у Стрельцова была секунда.

118

Бывают очень долгие секунды...

Когда-то Стрельцов обмолвился на прессе:

- Если предлагают выбрать "Кошелек или жизнь?", порядочный человек должен сначала отдать жизнь. А после пусть забирают и кошелек впридачу. Даже не потому, что кошелька жалко, а потому что унизительно покориться бандиту. Честь дороже жизни.

Какой шум поднялся! Блистательная Мымра Сковродина порадовала читателей "МыМыМы" статьей "Бумажные бандиты президента".

А ведь так и есть, как он сказал. Мы - не "МыМыМы" - проигрываем собственному страху. Мы боимся бутылочек кетчупа, загримированных под гранату, и водяных пистолетиков, похожих на настоящие.

Но даже когда пистолеты настоящие, это не повод расставаться с честью. Не повод проигрывать схватку. Бандит вынимает свой браунинг, потому что знает, что навстречу ему не встанет мужчина, дорожащий честью. Давно не было бы захватов заложников и грабежей в подворотнях, если бы жертвы не покорялись заранее, если бы не было бы переговоров и сделок, а была бы только бешеная борьба - всегда. Люди слишком дорожат жизнью - и это приводит в конце концов к многочисленным жертвам. Честь - это когда ненависть к насилию сильнее страха - в том числе и страха за жизнь.

Все так - теоретически.

Но вот появилась возможность поверить практикой теорию. Мымра Сковродина издевалась: "Хорошо советовать президенту Стрельцову, всегда окруженному тройными рядами охраны!" Она могла бы с таким же успехом написать - "пятерными рядами". И она была права - в то время.

Под ребра упирался пистолет. Или ракетница - что то же самое. Или палка, играющая в пистолет.

Но если он покорно поведет бандитов к выходу - какой он президент?! Какой он жених Оксаны Личко?!

А погибать здесь в подвале - разве не глупо?! Из-за такой малости! Ну останутся на свободе шестеро сумасшедших со своей латиницей. Да выйди Стрельцов наверх - через час он поднимет армию, полицию, агентов УЙ - и суток не пройдет, как переловят голубчиков!

Но жить потом со знанием, что покорился бандитам. Что правит в его душе - страх.

Началось почти с шутки: с изобретения заговорщиков против родимой кириллицы. И обернулось выбором между унижением и гибелью.

Всегда наступает такой момент в комедии, когда понимаешь вдруг, что дело-то очень серьезно, а мечи, казавшиеся картонными, выкованы из чистого булата - и головы летят всерьез.

Честь или жизнь?!

А дуло вдавилось под ребра, и никаким приемом его не вышибить.