Спустя много лет пришло время старшему брату возвратиться в родные края. Годы так изменили его, что когда он подошел к дому и назвал себя братьям, только один из них узнал его, но и сам он был в этом не вполне уверен.

– У нашего старшего брата волосы были черные, – сказал самый младший.

– Но ведь я постарел, – ответил старший брат.

– И по его речи и по одежде сразу видно, что этот человек из купцов, – сказал другой брат, – а в нашей семье никогда не было купцов.

Тогда старший брат рассказал им свою историю, но не смог рассеять их сомнения.

– Я помню, как ухаживал за вами, когда вы были еще совсем детьми, и как вас манила стремительно бегущая вода, остановлен-ная плотиной, – стал вспоминать пришелец.

– Мы не помним этого, – сказали братья, ибо детские годы почти полностью стерлись из их памяти.

– Но ведь я посылал вам деньги, на которые вы жили с тех пор, как пересох наш арык.

– Мы не знаем никаких денег. Мы получали только то, что зарабатывали, оказывая различные услуги путешественникам.

– Опиши нашу мать, – предложил один из братьев, все еще желая получить какие-то доказательства.

Старший брат стал описывать мать, но так как она умерла очень давно и братья плохо ее помнили, в его рассказе они увидели множество неточностей.

– Но даже если ты наш брат, чего ты хочешь от нас? – спросили они.

– Тот тиран умер, – сказал старший брат, – его солдаты разбрелись по свету искать новых хозяев, поэтому нам сейчас самое время объединиться и общими усилиями оживить эту землю.

– Я не помню никакого тирана, – заявил самый младший из братьев.

– Земля была всегда такой, как сейчас, – сказал другой.

– И почему это мы должны делать то, что ты нам велишь?! – воскликнул третий.

– Мне бы хотелось тебе помочь, – сказал четвертый, – но я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Кроме того, – заговорил первый брат снова, – мне не нужна вода. Я собираю хворост и разжигаю по ночам костры. Приезжие купцы останавливаются погреться у них, просят меня о различных услугах и платят мне за это.

– Если пустить сюда воду, – сказал второй, – она зальет прудок, в котором я развожу декоративных карпов. Проезжие купцы останавливаются полюбоваться на них и одаривают меня по своей щедрости.

– Я сам не против того, чтобы пустить воду, но не уверен, сможет ли она оживить эту землю, – сказал третий брат.

Четвертый брат промолчал.

– Отбросьте все ваши сомнения и скорее примемся за работу.

– Нет уж, мы лучше подождем, пока придут купцы.

– Купцы больше не придут, ведь это я их присылал сюда.

Но братья не верили старшему брату и продолжали с ним спорить.

А было это как раз зимой, когда купцы не проезжали через их края, так как все дороги, ведущие к ним, были завалены снегом.

И прежде, чем весна вошла в свои права и по Шелковому Пути вновь потянулись торговые караваны, новый тиран, который был безжалостней первого, вторгся в их земли. Так как этот разбойник был еще не совсем уверен в своих силах, он искал для захвата заброшенные земли. Никому не принадлежащий канал, перегороженный плотиной, разбудил в его сердце алчные надежды, и он присоединил его к своим владениям и задумал в ближайшем будущем, как только укрепит свою власть, обратить братьев в своих рабов. Пока же ему приходилось с ними считаться, потому что все они были сильными людьми, не исключая и самого младшего.

А братья по-прежнему спорят, и теперь вряд ли что-то помешает тирану осуществить свой коварный план.

Авторство этой знаменитой истории, используемой на пути Мастеров, Тарика-и-Хаджаган, прослеждивается к Абу Мухаммаду, сыну аль-Касима аль-Рудари.

История иллюстрирует загадочное происхождение суфийского учения, приходящего с одной стороны, хотя кажется, что оно приходит с другой. Это объясняется тем, что человеческий ум, подобно братьям из сказки, не способен постичь «истинный источник».

Рудари вел «линию преемственности учения» от самых древних суфиев, в особенности от Шибои, Байазида и Хамдана Кассара.

Три дервиша

Давным-давно жили три дервиша – Як, Ду и Си. Первый дервиш пришел с севера, второй – с запада, третий – с юга. У этих людей была общая цель: они стремились к глубокой истине и искали Путь.

Первый, Як Баба, сидел и размышлял, пока у него не начинала болеть голова. Второй, Ду Ага, стоял на голове, пока у него не отнимались ноги. Третий, Си Каландар, читал книги, пока у него не начинала идти из носа кровь.

Наконец, они решили объединить свои усилия. Дервиши удалились в уединенное место и стали сообща выполнять свои упражнения, надеясь таким путем сконцентрировать необходимое количество усилий, чтобы вызвать появление Истины, которую они называли глубокой истиной.

Сорок дней и сорок ночей ищущие упорно добивались своей цели, и вот на сорок первый день, словно из-под земли, в вихре белого дыма перед ними возникла голова очень древнего старца.

– Вы единственный Хызр, страж людей? – воскликнул первый дервиш.

– Да нет же, это Кутуб, столп мира, – возразил второй дервиш.

– Вы оба заблуждаетесь, – вмешался третий, – я убежден, что это никто иной, как Абдель, Просветленный.

– Я ни тот, ни другой, ни третий, – могучим глухим голосом проговорил дух. – Но я тот, кого вы можете представить. Сейчас, кажется, вы стремитесь к одной цели, которую вы называете глубокой истиной?

– Да, мастер, – хором ответили дервиши.

– Приходилось ли вам слышать когда-нибудь изречение: «Путей столько же, сколько человеческих сердец»? – спросила голова и, не дожидаясь ответа, продолжала. – Во всяком случае вот ваши пути: первый дервиш должен отправиться в страну глупцов; второй дервиш должен разыскать волшебное зеркало, а третий пусть обратиться за помощью к джинну Водоворота.

Сказав это, видение исчезло.

Оставшись снова втроем, дервиши принялись обсуждать случившееся, и не только потому, что хотели собрать как можно больше информации обо всем этом, прежде чем отправиться в дорогу, но также и потому, что, хотя они и следовали различными путями, каждый до сих пор верил только в один путь – в свой собственный. А теперь ситуация была несколько иной, ибо никто из них уже не мог с уверенностью сказать, что именно его путь был правильным, если даже этот несовершенный путь отчасти способствовал появлению таинственного духа, имени которого дервиши так и не узнали.

Первым покинул келью Як Баба. Вместо того, чтобы допытываться у каждого встречного, как он всегда делал, не живет ли где поблизости какой-нибудь ученый человек, Як Баба теперь расспрашивал о стране глупцов. Наконец, спустя много месяцев, он повстречал человека, который объяснил ему, где находится эта страна, и Як Баба направился туда.

Как только он вошел в пределы страны глупцов, он увидел женщину, тащившую на себе дверь. Дервиш приблизился к ней и спросил: «Женщина, что ты собираешься делать с этой дверью?» И женщина ответила ему: «Сегодня утром мой муж, отправляясь на работу, сказал мне: жена, в нашем доме много ценных вещей; смотри, чтобы никто не вошел в эту дверь. Когда я уходила, я взяла дверь с собой, так что никто через нее не войдет. А теперь позволь мне оставить тебя». С этими словами женщина отвернулась, чтобы идти своей дорогой, но Як Баба остановил ее и сказал: «Хочешь, я расскажу тебе нечто такое, что избавит тебя от необходимости повсюду таскать за собой эту тяжесть?»

– Конечно, нет, – воскликнула женщина, – а если ты уж непременно хочешь помочь мне, то подскажи лучше, как сделать, чтобы дверь была не такой тяжелой.

– Нет, этого я тебе не могу сказать, – ответил дервиш и пошел дальше.

Пройдя еще немного, он увидел на обочине дороги толпу крестьян, которые от страха жались друг к другу и таращились на огромный арбуз, выросший на поле.

– Подобное чудище мы встречаем впервые, – объяснили они дервишу, -оно, разумеется, вырастет еще больше и всех нас сожрет. Но мы не решаемся даже приблизиться к нему.