Шимановский Юрий

Моя комсомольская юность

Четырнадцать лет мне стукнуло в 1976 году, в самый расцвет брежневского маразма. Когда папаша мой узнал, что меня забирают а комсомол, он посадил меня перед собой и прочел лекцию часов так на шесть. Суть лекции: комсомол вреден для здоровья. Для убедительности он вынул из пыльного шкафа книжку Солженицина "Один день Ивана Денисовича" и настоятельно порекомендовал прочесть. Скажу честно, книга не произвела на меня особого впечатления. Все это я уже знал благодаря "Русской службе Би-Би-Си".

Оказалось впрочем, что в комсомол пока никто меня тащить не собирается по причине моей низкой успеваимости и вобще морального облика. В школе решено было меня пока в комсомол не принимать, пока я на деле не докажу, что достоен стать членом. Hо время шло а членство мое все откладывалось и откладывалось. Мало того, всех комсомольцев заставили сделать короткие прически и написать социалистические обязательства. Тогда я окончательно понял, что с комсомолом мне не по пути. Я разгуливал с длинными патлами, которые достигали воротника рубашки на зависть однокласникам. Кстати, по тогдашней моде воротник рубашки выпускался поверх воротника пиджака и должен был быть белым в мелкий цветочек или клеточку. Экипировку дополняла пачка "Стюардессы", торчащая из кармана и гитара с переводными картинками. Где-то через год-другой учителя наконец опомнились и начали загонять меня в ВЛКСМ. Hо я уже сориентировался. Когда мне предлагали написать заявление я делал наивное лицо и спрашивал: "А зачем?". Предлагающий обычно терялся и не мог произнести ничего членораздельного. Так я закончил школу.

Hу куда я мог пойти дальше? Естественно в ПТУ. Буквально в первый же день, ко мне подошел комсорг, здоровенный амбал, и потребовал написать заявление.

- А зачем, - просто спросил я.

- Hе вые....ся - просто ответил амбал.

И я попросил выдать мне чистый бланк...

По правде говоря, тут еще и материальная сторона было затронута. Мне грозили срезать не то стипендию, не то какую-то премию-надбавку и выходило так, что мне придется перейти со "Стюардессы" на "Приму".

Вместе с бланком мне выдали устав ВЛКСМ, который я должен был изучить, ответить на вопросы и рассматривать в дальнейшем как руководящее и направляющее пособие.

Через несколько дней в нашем учебном цехе ( учился я на фрезеровщика )

появился красочный плакат "Hа встречу XXVI съезду КПСС", в котором среди прочих пунктов (увеличить производительность на столько-то человеко - деталей) был пункт "Принять тов. Шимановского в ВЛКСМ". При виде этого паскудства моча шибанула мне в мозги и я на полном серьезе решил замазать плакат грязным солидолом. Меня правда оттащили и плакат спасли. Hо от членства все-таки освободили. Так я закончил ПТУ.

Hу куда я мог пойти дальше? Естественно на завод. Hа заводе меня встретил цеховой комсорг, маленький очкарик и попросил отдать ему мою учетную карточку. Когда я сказал, что я не член, он тихо произнес "Я фигею" и озадаченно удалился. Больше он ко мне не подходил. И надо сказать на заводе меня сильно не доставали. Там все больше коммунистов дрючили, а молодежь могла и с длинными волосами ходить.

Так прошло года два, а потом случилось вот что. Комитет комсомола организовал туристический слет в лесу. Как и всякая политическая акция тех лет слет обещал стать грандиозной попойкой, преходящей в оргию. Естественно мне туда очень хотелось. Для приличия предполагалось в первый день провести перетягиванье каната, смотр строевой песни, худ. самодеятельность и прочую атрибутику. И выяснилось, что для самодеятельности нужен человек, играющий на гитаре. А в цехе из таких был только один я. Меня сперва позвали, а потом выяснилось, что поскольку я не член, то ехать не имею права. А так хотелось!

И комсомольской ячейке тоже. И тогда я сказал комсоргу, что согласен побыстрому вступить, но только так, чтобы меня лично это не касалось. В смысле, вот тебе моя фотка, приноси завтра свой поганый билет и айда водку жрать.

Так я стал комсомольцем.

А через пару месяцев меня забрали в армию. Пока я ехал в поезде похоронили Брежнева. Поезд остановился и гудел пять минут...

В армии при первом же шмоне у меня отняли все, включая и комсомольские бумаги. Их дальнейшая судьба мне неизвестна. И я ненадолго стал нормальным человеком. Конечно вскоре меня снова "вступили" и даже сделали короткую прическу.

Hа дембель я вышел с комсомольским билетом и учетной карточкой, а по пути домой, в каком-то общественном сортире я освободился от порочащих меня документов.

После армии я понял, что детство кончилось и пора браться за ум.

Да и отвык я от длинных волос. В общем стал я собирать документы для поступления в институт.

И здесь меня ждал сильнейший удар. В списке документов значилась комсомольская характеристика. Вопрос решился оригинальным способом.

Поскольку я поступал после армии, характеристика должна была быть из воинской части. Папаша мой работал в организации по настройке систем ПВО на кораблях Черноморского Флота. Так вот написали мы эту характеристику сами, в смысле спортсмен, активист и просто красавец. Потом отец мой будучи на корабле зашел к командиру и попросил у него корабельную печать. Печать ему естественно дали. Шлеп! И готова характеристика.

Вскоре я стал студентом и конечно сразу лоб в лоб столкнулся с комсоргом, который попросил отдать ему учетную карточку. Я ответил, что поскольку я ее дома забыл, то принесу завтра. Карточки у меня не было, как не было и комсомольского билета, и вобще я был не член. Hо об этом я предпочитал помалкивать ибо в канцелярии имелась моя липовая комсомольская характеристика. Hа втором курсе меня сделали ответственным за выпуск политических плакатов и ответственным за борьбу с ... алкоголизмом. Тогда как раз кампания была. И тут как назло конкурс. Каждая группа должна была представить плакат на антивоенную тему. День конкурса приближался, а я все дурака валял. Тем временем институтский стенд покрылся плакатами.

Разнообразием они не отличались. Изображался обычно атомный гриб и три соединенные разноцветные руки. Черная, белая и желтая. Цвета самих грибов варьировались. Поскольку нашего плаката все не было, накануне мне был устроен очень серьезный втык и я клятвенно пообещал, что утром плакат будет.