Здесь мы наблюдаем эволюционное течение процесса. Элементы разных культур – сирийской и иранской – мирно, без борьбы самоутвердились и без заметных трений вступили в контакт. Процесс этот отразился в дошедших до нас языках и письменных документах. Можно обнаружить следы его и в зеркале религии. Так, смутное время вдохнуло свою жизнь не только в Заратустру, пророка Ирана, но и в современных ему пророков Израиля и Иудеи.

Анализируя ирано-сирийскую культуру, можем ли мы определить, чей вклад более значителен – сирийский или иранский? История религии не дает определенного ответа, но история литературы свидетельствует, что Сирия, а не Иран была доминирующим элементом, и если мы обратимся к более древним слоям истории, то обнаружим, что в период, предшествовавший смутному времени, в так называемый век роста, Ирана еще нет на карте мира, а в Сирии уже светит искра общественной жизни. В эпоху царя Соломона и его современника царя Хирама уже были открыты Атлантический и Индийский океаны и изобретен алфавит [83] .

Итак, мы подошли наконец к той черте, на которой следует остановиться в поисках общества, ставшего отеческим исламскому. Наиболее точным именем искомого общества будет «сирийское».

Идентифицировав отеческое общество, следует снова взглянуть на ислам как вселенскую церковь и одно из условий того, что сирийское общество стало отеческим иранскому и арабскому. Можно заметить любопытное различие между исламом и христианством, сделавшим в свою очередь эллинистическое общество отеческим западному и православному. Импульс, разбудивший творческие силы эллинистического мира, имел чужеродное происхождение – фактически это был сирийский источник. В противоположность этому источник творческой силы ислама не был чужеродным, он исходил из родного сирийского общества. Основатель ислама Мухаммед был вдохновлен иудаизмом, религией чисто сирийской, а затем его воодушевило несторианство – форма христианства с преобладанием сирийского элемента [84] . Последующее развитие ислама в сирийском обществе пришлось на период, когда элементы чуждой греческой культуры были сметены волной мусульманских завоеваний. Разумеется, такой великий институт, как вселенская церковь, никогда не бывает «чистокровным» но отношению к определенному обществу, ибо только какая-либо отдельно взятая община может остаться «чистокровной» по отношению к расе. В христианстве, например, можно вычленить эллинистические элементы, присущие греческим мистериям и греческой философии, которые послужили питательной средой для сирийской завязи. Ко времени, когда христианство достигло зрелости как институт эллинского пролетариата, образовался синкретизм между сирийским ядром и греческими вкраплениями. В исламе также можно выявить вкрапления элементов эллинизма в исходную сирийскую ткань, хотя и в меньшей степени, чем в христианстве. В широком историческом плане правильнее отметить противоположность между христианской вселенской церковью, берущей начало вне своего общества, и вселенской церковью ислама, взращенной на родной почве.

Наконец, прежде чем отправиться дальше, определим хотя бы приблизительно месторасположение родины иранского и арабского обществ в отношении к их отеческому обществу. Основная линия иранского общества, которую мы провели через зону, пролегающую от внутренних территорий Анатолии в районе Черноморского пролива через Азербайджан и Хорасан [85] до Бенгальского залива с заходом на северо-восток в бассейн Окса и Яксарта, оказалась на значительном удалении от отеческого сирийского общества. Если даже мы расширим наше видение ядра сирийского общества, включив в него родину мидян и персов на западной границе Иранского нагорья, то зона эта не достигнет земель, на которых зародилось иранское общество. С другой стороны, родина арабского общества в Сирии и Египте не только совпадает с родиной сирийского общества, но и включает ее полностью. И в этом пункте вновь просматривается некоторое сходство иранского общества с западным, а арабского – с православным.

Следующим живым обществом, которое мы рассмотрим, является индуистское общество, и здесь мы вновь должны вернуться назад в поисках признаков отеческого общества, находящегося за границами исторического горизонта. Универсальное государство в этом случае – империя Гуптов (375-475 гг. н.э.) [86] . Вселенская церковь – это индуизм, который в эпоху Гуптов распространился по всей Индии, изгнав и заменив собой буддизм, доминировавший в течение почти семи веков на Индостанском полуострове – общей колыбели обеих религий. Движение племен, охватившее владения империи Гуптов к моменту ее падения, исходило от гуннов Евразийской степи [87] .

Обнаружение и идентификация общества, отеческого индуистскому, существенно облегчены предыдущим исследованием, в ходе которого мы проследили сыновнее родство исламского общества сирийскому. Исследование осложнялось наличием явления, выходящего из естественного порядка. Таким явлением было вторжение и последующее изгнание чужеродной силы вследствие коллизии между сирийским и эллинским обществами. Конфликтовало эллинское общество и с обществом, которое нам предстоит определить и назвать. Пока определим его как общество, отеческое индуистскому.

Для начала выясним время эллинского вторжения в Индию. Мы ошибемся, если примем за начало вторжения индийскую кампанию Александра. Хотя историки справедливо считают этот поход блестящей военной операцией, тем не менее он не оставил заметного следа в истории культуры. В действительности эллинское проникновение в Индию началось при Деметрии, царе Бактрии, который приблизительно в 190 г. до н.э. пересек Гиндукуш, чтобы аннексировать индийские территории и присоединить их к своему царству [88] . Экспансия продолжалась вплоть до I в. н.э., но уже под эгидой правителей, которых поставляла Великая степь и которые, едва восприняв внешний лоск эллинской культуры, по сути своей оставались варварами. Эти «грекофильствующие» варвары хлынули в Индию двумя волнами: саки и парфяне пришли в последней четверти II в. до н.э., кушаны – в I в. н.э. [89]