- Что ты меня все спрашиваешь, да спрашиваешь? Ты уже во всем разобралась, а я нет... Про дьявола... интересно... А дальше не знаю... Подумаю, да у нас будет время поговорить... Знаешь что? Пришло время - есть захотелось. Ты можешь сказать: нам принесли еду?

Наташа показал на одну из стенок помещения:

- Смотри: там висят большие четырехугольные часы. Сейчас начало третьего, а обед приносят в два - можно идти обедать... Постарайся там и отдохнуть, днем это разрешают, а ночью нет, а то неизвестно, как сложиться вторая половина дня. Приходи сюда обязательно, когда будешь свободна.

- А кто меня может задержать? - спросила Саша.

- Ну ты и наивняшка... Микки, кто же еще?

- Не хочу, не хочу этого! - с этими словами она направилась в свою железную конуру. Шла, опустив голову вниз, и ей никого не хотелось видеть.

Не дойдя немного до занавески, остановилась. В голове проносились мысли: "Зачем я здесь? Почему? И кто я теперь?" Пришла мысль о самоубийстве. Она сжала руки, переплела пальцы, подняла их вверх и опустила на них свой подбородок, застыв как изваяние, вся в своих мыслях... Может ей симулировать безумие?.. Додумать свою мысль не успела, как услышала голос Антонины:

- Не надо так, а то сойдешь с ума или наложишь на себя руки!

Саша обернулась и увидела Антонину, стоявшую у клетки и смотревшую на нее.

Та продолжала говорить:

- Знаю твои мысли, сама их испытала. Не терзай себя... Возьми в руки... Должна понять: ничего не изменишь, а пройдешь все - лучше будет...

Саша слушала Антонину и не верила ей, но когда та сказала, что принесла ей противозачаточные таблетки, обрадовалась:

- Конечно, давай, давай!

- Таблетка рассчитана на два дня. Всего принесла десять, на двадцать дней хватит. Попробуй! Не носи их с собой, лучше оставляй за занавеской!

Саша с таблетками и надеждой на избавление отправилась обедать. Она не знала, что ей дали поддельные лекарства - никакого противозачаточного действия не оказывают, а создают у нее иллюзию возможного избавления.

Оказавшись у себя, она выложила на обеденный столик таблетки и долго на них смотрела. Положила одну в рот и запила водой.

"Появилась какая-то надежда", - сказала она себе. - "Через две недели - месячные и тогда все станет ясно. А сейчас будем проходить "экзекуцию" каждый день? Может он угомониться?" - думала про себя Саша, имея в виду Микки.

Она не знала, что его возбуждают специальными добавками для "экзекуции", как она называла совокупление.

Саша приняла душ, пообедала и поспала - койка отсутствовала, а ее клетка так мала, что спать можно сидя или свернувшись калачиком.

Ее разбудил красный свет лампочки, беспрерывно мигавший. Какое-то время она не вставала с пола, соображая, где она, и тогда раздался негромкий звонок. Поняла, что нужно вставать и уходить.

Ополоснула лицо, зашла в туалет и остановилась перед дверью. Чувствовала себя гладиатором, выходившим на арену. Она не хотела им быть и арена ей не нужна, но идти приходится... Вблизи не оказалось ни одной из обезьян.

Она постояла, осматриваясь. В проходе между клетками толпились сотрудники института. Среди них заметила директора. Что происходит? А вот и Микки... Он стоит у ограждения в ожидании банана, который держит в своей руке один из сотрудников. Все обращают свои взоры на Сашу. Пристально ее разглядывают... Наконец, Саша поняла: в центре внимания она! Что делать?! Микки подойдет к ней и... при всех! Она бросается к своей клетке, чтобы там спрятаться, но дверь открыть не может - та заблокирована. Пока она возится с дверью, Микки получил свой банан и с удовольствием сжевал его в один миг. Следующий банан летит к ногам Саши и Микки оказывается рядом с ней. Он протянулся за бананом и, когда ел его, причмокивая, скорчил благожелательную гримасу, рассматривая Сашу. Втянул воздух носом и стал ее обнюхивать. А та в свою очередь попыталась отвлечь его внимание от себя. Она стала с ним разговаривать, полагая, что это его остановит, потому что поняла намерение, с которым был брошен банан к ее ногам - привлечь его внимание к ней.

- Микки, ко мне никаких вопросов! Бананы там, - и она указала Микки на сотрудника, державшего в руках связку бананов. - Иди туда и там получишь банан, - она подтолкнула самца в сторону бананов. Что и оказалось ее ошибкой.

Микки воспринял толчок со стороны "самки" как начало игры, и в свою очередь турнул Сашу в плечо, так, что та качнулась вправо и еле устояла на ногах, и стал ждать ответного толчка, но его не последовало. Он обиделся, но не сильно. А Саша в этот момент напрочь забыла об искренности выражения чувств у обезьян. Ей следовало ответить "искренне", - толкнуть обезьяну посильнее, чем первый раз. Микки подождал немного и решил взять все дело в свои руки. Он протянул к Саше переднюю лапу, схватил широким жестом в ладонь разрезанные полосы ее халата и дернул сильно за них и... Саша оказалась совсем голой. Вот теперь Микки мог выбирать - куда направить свой толчок или куснуть, что он и начал быстро делать, да так, что Саша не успевала реагировать, только коротко вскрикивала и вертелась на месте. Самцу этого показалось мало и он начал направлять сашины движения в сторону дерева. Ей ничего не оставалось, как вприпрыжку бежать туда, куда ее направлял Микки. Иногда он кусал ее так сильно, что она вскрикивала от боли и у нее не оставалось времени замечать реакцию публики, наблюдавшей за ней и Микки.

В конце концов, она достигла дерева и попыталась забраться на него, но преследователь не дал ей этого сделать. Он погнал ее вокруг дерева, все время ускоряя темп. Для него это была игра, а она задыхалась от бега и думала, что вот-вот упадет. Но этого не произошло. Первым остановился Микки. Казалось, что он дает своей "самке" передохнуть. Саша успела несколько раз глубоко вздохнуть. Она стояла, обхватив рукой ствол дерева, и, когда Микки куснул ее за ногу, подпрыгнула и руками зацепилась за нижний сук. Решила так повисеть, чтобы отдохнуть, но Микки не позволил ей - стал кусать ее за икры ног и она, насколько ей позволяли силы, полезла вверх. А Микки подгонял и подгонял ее, и она, отчаявшись, цеплялась за сучья и лезла вверх, каждую минуту опасаясь сорваться вниз.

Но вот, наконец, и спасительные доски! Даже пропустила их. Пришлось спускаться - она уже согласна на все - на доски, на Микки, лишь бы эта гонка кончилась. Из последних сил повалилась спиной на дощатый настил, и руками, за головой, нащупав сучки, крепко уцепилась за них. Закрыв глаза, стала ждать Микки, но вместо того, чтобы лечь на нее, тот стал покусывать ее пятки. Она, пытаясь уберечь их, поднимала ноги выше и выше. И когда совсем задрала их вверх, Микки, наконец, лег на нее, а она догадалась соединить поднятые ноги у него на спине, и ей стало легче держаться...

После акта, продолжавшегося, как ей показалось, бесконечно долго, совсем обессилела и, оставшись без Микки, тут же заснула.

Во сне дернулась всем телом и чуть не упала с дерева, во время схватившись руками за край доски. Тело у нее болело и она еле двигалась, но нашла силы, и спустилась с дерева, стоная от боли. Никто уже за ней не наблюдал.

Оказавшись на полу, почувствовала, что сил у нее нет, поэтому завалилась на бок и крепко уснула. К этому времени здесь спала вся семья обезьян.

Незадолго до пробуждения Саше приснился нелепый сон, который она, в последствии, никак не могла себе растолковать.

Она оказалась в холле какой-то гостиницы. На месте, у стойки, дежурного не оказалось. Других людей тоже не было. И это ей показалось странным. Полное безлюдье.

Только какие-то тени, тени, много теней, причем безмолвных.

Она взяла ключ из ячейки и поднялась в номер. На его двери стояло число 28 - то же, что и на бирке ключа. И она вспомнила, что в этот день расправилась с Антоном. Вспоминание как-то сразу улетучилось из ее сонного сознания, и она вошла в комнату.

Приняла душ, легла на кровать и уставилась в потолок, удивляясь своему желанию остаться здесь надолго - навсегда. Ее охватило безмятежное спокойствие и она какое-то время лежала, не шевелясь. Но ее что-то беспокоило и беспокойство нарастало. Засмеялась и сказала себе: "Что здесь может меня беспокоить?.. Ничего" и беспокойство прошло.