Всем в танцзале было известно, что Брайди питает сильные надежды по поводу Дэно Райана. Однако известно было и то, что Дэно Райан прочно утвердился в своей колее, в том образе жизни, что ведет уже несколько лет. Он квартировал у вдовы, миссис Гриффин, которая жила со своим умственно отсталым сыном в коттедже на окраине. Говорили, что Дэно добр к больному мальчику, приносит ему сласти и катает на раме велосипеда. Часа два в неделю Дэно проводил в церкви Пресвятой Богородицы, он хранил неизменную верность своему работодателю мистеру Дуайру. Дэно выступал еще в двух сельских танцзалах мистера Дуаира и отказывался от приглашений играть в городском, более шикарном зале, хотя тот был близко, да и платили там побольше. Но ведь мистер Дуайр открыл Дэно Райана, и Дэно никогда этого не забывал, как, впрочем, и мистер Мэлони с мистером Суэнтоном, - они тоже были открыты мистером Дуайром.

- Может, возьмем лимонаду, - предложил Выпивоха Иген, - и пачку печенья, а, Брайди?

В "Романтике" никогда не торговали спиртным, поскольку зал не имел лицензии на его продажу: возбуждающие средства здесь не требовались. Мистер Дуайр сознательно не выправлял лицензий для своих танцевальных заведений, будучи убежден, что романтика и алкоголь - товары несовместимые, тем более в приличном и благородном танцзале. Позади стульев, где сидели девушки, толстенькая миссис Дуайр обслуживала желающих лимонадом в бутылках с соломинками, печеньем и хрустящими хлебцами. Торгуя, она говорила без умолку, главным образом о своих индюшках. Однажды она призналась Брайди, что индюшки для нее - все равно что дети.

- Спасибо, - сказала Брайди, и Выпивоха Иген подвел ее к буфетному столу на козлах. Скоро объявят перерыв, и трое музыкантов тоже придут сюда подкрепиться. Брайди стала придумывать, что она спросит у Дэно Райана.

Когда Брайди только еще появилась в "Романтике" - ей в ту пору было шестнадцать, - Дэно Райан (он старше ее года на четыре) был уже там и уже играл на барабанах в оркестре мистера Дуайра. В то время она едва замечала его - ведь он не танцевал и казался просто принадлежностью танцзала, наподобие стола на козлах, корзин с лимонадом и самого мистера Дуайра с супругой. Молодые люди в синих выходных костюмах, танцевавшие с Брайди, стали постепенно исчезать - кто осел в городе, кто перебрался в Дублин или уехал в Англию, и оставались лишь те, кому суждено было стать позднее пожилыми холостяками с холмов. В то время она была влюблена в одного юношу Патрика Грейди. Шла неделя за неделей, и каждый раз, возвращаясь из танцзала "Романтика", Брайди уносила с собой этот образ: бледное узкое лицо под шапкой черных волос. Танцуя с Патриком Грейди, она чувствовала себя как-то необыкновенно и догадывалась, что то же самое происходит и с ним, хотя он ни разу в этом не признался. Она мечтала о нем по ночам, да и днем тоже, помогая матери на кухне и отцу в коровнике. Текла неделя за неделей, и она подкатывала на велосипеде к танцзалу "Романтика", издалека улыбаясь его розовому фасаду, и шла танцевать в объятиях Патрика Грейди. Сколько раз стояли они рядом, потягивая через соломинку лимонад, стояли безмолвно, не зная, как заговорить. Брайди чувствовала, что и он любит ее, и верила: настанет день, и он уведет ее из романтического полумрака танцзала, от всего этого розового и голубого, от матового свечения хрустального плафона, от этой музыки. Верила: он уведет ее на яркий солнечный свет, в город, в церковь Пресвятой Богородицы, к венцу, к улыбающимся лицам. Но другая заполучила Патрика Грейди - городская девчонка, никогда не танцевавшая в придорожном зале. В один момент она сцапала Патрика Грейди, так что он и оглянуться не успел.

Узнав об этом, Брайди разрыдалась. Много ночей она тихо плакала, лежа в постели в своем деревенском доме, слезы катились по волосам, и от них сырела подушка. Просыпалась ранним утром все с той же неотвязно грызущей думой, которая не оставляла ее весь день, вытеснив прежние мечтания о счастье. Позднее кто-то сказал, что Патрик Грейди уехал с молодой женой в Англию и поселился в Уолвер-хэмптоне, а Брайди все пыталась представить себе, как он живет в этих чужих, недоступных ее воображению краях, работает на фабрике, обзаводится детьми, приобретает тамошний выговор. Без него танцзал "Романтика" стал для Брайди совсем другим, долгие годы никто больше не привлекал ее внимания, никто не предлагал замужества, и Брайди стала замечать, что все чаще задумывается о Дэно Райане. Уж если нет любви, то был бы человек порядочный.

Выпивоху Игена вряд ли можно отнести к таковым, да и Тима Дэли тоже. И каждому ясно, что Кэт Болджер и Мэдж Даудинг только зря тратят время на длиннорукого кавалера. Весь зал давно уже потешался над Мэдж, наблюдая, как она бегает за холостяками, а если Кэт Болджер не опомнится вовремя, то и с ней будет то же самое.

Да и вообще ничего не стоит оказаться здесь предметом насмешек, и вовсе не обязательно для этого быть перестарком, как Мэдж Даудинг; совсем молоденькая девчонка, только что из монастырской школы, спросила однажды у Пучеглазого Xоргана, что это он носит в кармане брюк, а тот ответил: перочинный ножик. И после в раздевалке она рассказала, что попросила Пучеглазого Хоргана не прижиматься так сильно во время танца, а то его перочинный ножик торчит и колется.

- Иисусе, ну и младенец! - в восторге завопила Патти Бирн, и тут же поднялся общий хохот, все знали, что Пучеглазый Хорган только за этим и таскается на танцы. Какая девушка на него польстится?

- Два лимонада, миссис Дуайр, - сказал Выпивоха Иген, - и две пачки "Кэрри кримс". Так, Брайди?

Брайди улыбнулась и подтвердила: "Кэрри кримс" - это очень вкусно.

- Какая же ты сегодня нарядная, Брайди, - заметила миссис Дуайр. Правда, красный цвет ей к лицу?

Мистер Дуайр стоял у дверей и покуривал, зажав сигарету в левом кулаке. Маленькие его глазки зорко следили за происходящим. От него не укрылось беспокойство Мэдж Даудинг, которой Пучеглазый Хорган сунул два пальца под вырез платья. Он отвел взгляд в сторону, предпочтя не раздувать инцидента, но, если понадобится, у него будет особый разговор с Пучеглазым Хорганом, что уже не раз бывало. Конечно, нередко молодые парни слишком тесно прижимаются к своим столь же юным дамам, а те по неопытности и от смущения не знают, как тут поступить. Но это - рассуждал мистер Дуайр - совсем иной коленкор, потому что они пареньки порядочные и вскоре начинают ухаживать за девушкой серьезно, а там, глядишь, и оказываются, подобно ему самому и миссис Дуайр, в прочном супружестве, с общим домом и общей постелью. А вот за пожилыми холостяками нужен глаз да глаз, они мчатся сюда со своих холмов, как горные козлы, освободившись на вечер от своих престарелых мамаш, от запахов скота, земли и навоза. Мистер Дуайр продолжал наблюдать за Пучеглазым Хорганом: не слишком ли он набрался?