Кеннеди загнул третий палец:

– Далее. Выбор объектов (по крайней мере, до минувшей ночи) вполне укладывается в мою версию. Маленькие, ничем не примечательные городки. Сондерсу не нужно уничтожать Америку. Ему надо лишь пробиться наверх на мутной волне истерии. Гениальный ход – оказаться самому под бомбежкой в Гамильтонвилле. Снимает все подозрения. Заметь – в отель, из которого полковник не вышел, ни одна бомба не попала.

– А Миннеаполис? – тут же спросила Элис.

Цифру потерь от последней бомбардировки они не знали. Но, судя по всему, была она на порядок выше, чем предыдущие.

– К тому же, – добавила Элис, – один факт в твою версию никак не укладывается. Почему полковник не распустил «Дельту», когда имел полную к тому возможность?

– Все это идеально укладывается в пункт четвертый, – Кеннеди загнул еще один палец и продолжил: – Есть сильное подозрение, что события вышли из под контроля Сондерса. В дело вступила какая-то новая сила. Либо – исполнители затеяли какую-то свою игру. И на атаку Миннеаполиса полковник приказ не отдавал. Зачем? Все его цели уже были достигнуты, Эмнуэльсону осталось жить считанные часы... А может, события пошли по непредвиденному сценарию еще раньше.

Кеннеди загнул пятый палец, задумчиво посмотрел на получившийся кулак.

– Пятое. История с псевдоиндейцами-либерейторами и их «дугласом». Ты помнишь слова Сондерса-старшего перед последним совещание «Дельты»? Услышанные нами случайно, когда он не знал о нашем приближении? Дословно он сказал следующее: «Ты представляешь, что будет, если это действительно „либерейторы»?» Голова у старикана еще варит, и наверняка он о многом информирован. Возможно – обо всех планах сына. И старик предположил, что назначенные на роль козлов отпущения люди хитрым маневром перехватили вожжи. Что Перес – личность, по словам твоего друга, «с тараканами в голове», – всерьез начнет бомбить бледнолицых собак. Крупные города, важные объекты, ядерные электростанции... Вот, собственно, и всё. По-моему, темных мест не осталось.

– Логичная версия. Но есть один неучтенный факт, который ее подтвердит либо опровергнет в самое ближайшее время. Во время налета на Миннеаполис сбиты четыре бомбардировщика. Обломки ищут. Возможно, уже нашли. Какие-то следы твоего «Нью-Стелса» должны обнаружится, будь то новое покрытие или неизвестная аппаратура...

– Это смотря кто первым найдет место падения, – усомнился Кеннеди. – Если люди Сондерса... В любом случае, мы хотя бы узнаем тип самолета. Кстати: я, при помощи одной твоей ярой поклонницы (Элис взглянула на него удивленно) попробовал проследить судьбу самолетов Второй мировой. Тех, которые после войны передавались в частные руки в связи с сокращением ВВС. В частности – все, что касается больших четырехмоторных бомбардировщиков, которые могли после переделки использоваться как транспортные или пассажирские...

– И что?

– Результат интересный. Допуска Ресника оказалось недостаточно. Потребовался допуск по форме Эм-Эйч-18. Ты когда-нибудь слышала о таком?

– Нет... Эм-Эйч-13 – такой шифр носили материалы по проекту «Манхеттен», но он давно рассекречен.

– Твоя поклонница – тебе, кстати, интересно будет с ней познакомиться, – обещала залезть-таки в этот самый Эм-Эйч. Надо позвонить, узнать, получилось ли.

– Знаешь, Кеннеди, – задумчиво произнесла Элис, – в век повальной компьютеризации и мы, и наши противники делаем одну и ту же ошибку.

– Какую?

– Часто не принимаем в расчет бумажные носители информации. И – человеческую память. Пару лет назад Истерлинг познакомил меня с одним фанатиком истории военной авиации. Если уж он что-то об этом не знает – то не знает никто.

– Кто такой?

– Его зовут Герцог. Это не прозвище, фамилия такая: Герцог. Тимоти Герцог. Лет тридцать назад ему случилось унаследовать немалое состояние – и он вложил почти все миллионы в создание частного авиамузея под открытым небом. Приглашал меня посетить, да все как-то не складывалось. По-моему, он знает всё об уцелевших после войны боевых самолетах...

– Тебе надо с ним связаться. И побыстрее.

– У меня есть один вопрос. Рональд – он задействован Сондерсом втемную? Или в курсе всего?

Вопрос был серьезный. Рональд – это боевики, это возможность расправиться с вышедшими из-под контроля сотрудниками ФБР не путем аппаратных интриг, а прямыми физическими методами.

Однозначного ответа у Кеннеди не имелось. Особенно после вчерашнего дня, когда они вместе с Рональдом побывали под пулями...

– Не знаю... – протянул спецагент. – Трудно сказать. Помнишь допрос Грега? Ради дела, которое он считает правым, Рональд не остановится ни перед чем. Вопрос в том, может ли он по каким-либо причинам считать таковым бомбежки Америки... Думаю, надо связаться и с ним. По телефону. И проверить его реакцию на наше исчезновение из гостиницы ВВС. А заодно попробовать узнать новости из Миннесоты – нашли ли обломки самолетов. Думаю, так или иначе карты ему приоткрыть придется.

– Значит, план у нас простой, – резюмировала Элис. – Связываемся с Рональдом, с этой самой «поклонницей», с Герцогом, – и, если полученная от них информация подтверждает твою версию, – находим Истерлинга. Нам двоим эта компания не по зубам.

– Истерлинг? – усомнился Кеннеди.

– А кто еще? Предлагаешь обратиться напрямую в Белый Дом?

– Ладно, пусть будет Истерлинг... – согласился Кеннеди.

Но про себя подумал: у Сондерса – если именно он фактический глава заговора – есть свой человек в ФБР. И наверняка – не среди рядового состава. Иначе изоляцию, в которую угодили они со Элис, ничем не объяснить... Внутренний розыск, бесплодные попытки связаться со Истерлингом, странная позиция Каунтера, заблокированный допуск Кеннеди... Есть такой человек. И, вполне возможно, они его знают.

– А теперь – я закрываю совещание, – решительно заявила Элис. – Прохожие стали появляться, хозяин этой таратайки может внести при помощи полиции кое-какие коррективы в наши планы. Если нас упекут за попытку угона – полковник Сондерс будет долго смеяться.

Элис и Кеннеди, Милуоки