Так вот он, сюрприз полковника Варламова!
Приказ был тот самый - о перемещениях, о назначениях на новые должности, о присвоении очередных воинских званий. Было названо и имя Романа Пятницкого. Приказ перешагивал через ступень и присваивал Пятницкому звание капитана, кроме того, объявлял о его назначении командиром дивизиона вместо раненого капитана Сальникова. Но и это не все. В дивизион Пятницкого сводились гаубичные батареи всего полка. Седьмую приказано сдать капитану Седунину (вот чем объяснялось его необычное поведение!).
Вот это сюрприз так сюрприз. Такого никак не ожидал Пятницкий, жаром прихватило. Несколько успокоили, придали твердости следующие строки приказа: заместителем к нему назначен Хасан Костяев, только что произведенный в майоры. Еще бы начальника штаба дельного!
Будто читая его мысли, подполковник Торопов сказал:
- Вопрос о начальнике штаба в гаубичный дивизион капитана Пятницкого сегодня решится. Прислан кадровый офицер, дело знает шире дивизиона.
Детали учения утрясли с учетом того, что основу боевых порядков при прорыве первой позиции и в уличных боях будут составлять штурмовые отряды на базе рот и штурмовые группы на базе батальонов с приданными им артиллерией, танками, самоходными установками. Дивизион Пятницкого, оснащенный наиболее мощными системами, придавался группе прорыва майора Мурашова.
Глава двадцать девятая
После такого крутого поворота в судьбе, от которого голова все еще не на месте, Пятницкий готов был к любым новым поворотам - не предугаданным, обязательно возникающим после внезапностей,- только не к такому. Правда, неожиданность эту назвать поворотом можно с натяжкой - дорога прежней осталась, но зато уж - всем неожиданностям неожиданность. Хлеще и не придумаешь.
В командирской палатке дивизиона за столом начальника штаба сидел Спартак Аркадьевич Богатырев - властно внушительный, вызывающий прежнее почтение и уважительность. Что бы ни знал про него Пятницкий, назвать поганкой язык не повернется. С первого взгляда все такой же Богатырев, неизменный, но со второго, третьего взгляда можно заметить - совсем не такой, каким знал. Осунулся подполковник, седины добавилось, да и не подполковник вовсе - с одним просветом погоны, капитанские. Вот кто, выходит, кадровый, вот кто знает дело шире дивизионных масштабов! Упоминалась же фамилия - капитан Богатырев. Богатырев и Богатырев, знакомая фамилия не проскользнула мимо ушей, шевельнула приглохшее, перегоревшее - и только. Но возьми вот, тот самый! Чудеса, аж дыбом волоса. Спаясничать: "Не кажется ли вам, что мы где-то когда-то встречались?"
При появлении Пятницкого Богатырев поднялся, сказал начальнику связи, который был тут же:
- Идите пока, потом закончим.
Ого, уже за дело принялся! Что ж, это хорошо. Только знал ли он, с кем дело-то делать придется? Судя по всему - знал: не удивился, будто ждал прихода Пятницкого.
Начальник связи вышел. Погруженные в молчание, остались стоять друг против друга два капитана.
Для Пятницкого эта встреча - внезапность полнейшая. А Богатырев, как уже понял Роман, был готов к ней. Само собой, до какого-то времени у Богатырева и мысли не было, что встретится с Пятницким, во всяком случае, до прихода в полк. Предвидь он это, постарался бы резко изменить служебный маршрут. Но узнал он только в дивизии, и пути для заднего хода у него не было. Ну, может, и был - в ту же полковую артиллерию. Богатырев отверг это - не тот путь. Не воспользовался, не позволило чувство собственного достоинства Не скрестились бы дороги - тогда ладно, а уж если скрестились... Не мальчишка - в прятки играть. Волевой был человек Богатырев, а воля - это не только способность добиться, но и отказаться от чего-либо.
Не собирался Пятницкий паясничать - "где-то, когда-то",- не в его натуре. Смотрел на Богатырева, путался в толчее мыслей, не мог уловить нужную, значительную Молчит Богатырев? А что ты ждешь от него? Когда представится тебе, непосредственному командиру: такой-то прибыл в ваше распоряжение? Вроде бы неплохой выход. Армейский механизм, он такой - из любой ситуации вывезет. Пятки вместе, носки врозь, а чувствительные тонкости - сатане на забаву. Действуй по уставу, завоюешь честь и славу... Тьфу на тебя. Не станет Богатырев представляться, сам же примешь за издевку. И Богатырев понимает, не глупее тебя, знает, что так подумаешь. Славненькое дело, извольте радоваться...
Богатырев сличал Пятницкого с тем юным лейтенантом, следил за его душевным бореньем и ощущал удушливую тягость молчания. Форсировать события не спешил - пусть все же первое слово будет за Пятницким. Житейская мудрость подсказывала, что Пятницкий, тем более этот Пятницкий, не соблазнится возникшими обстоятельствами, не унизится до пошлого мщения, милого сердцу солдафонов с положением. Не будет этого - остальное все уладится.
Роману Пятницкому молчание - тоже в тягость. В конце концов, он здесь хозяин или кто? Низко согнулся под скосом палатки, достал сунутый в угол раскладной, из крестовин, стульчик, поставил поудобнее, сел на его брезентовый верх. На опорном столбе высмотрел гвоздь для фуражки. Богатырев сесть воздержался. Пятницкий кивнул на его погоны, спросил:
- Что так?
Теперь Богатырев смотрел на Пятницкого сверху, смотрел внимательно, думал. Все логично. Ни по фамилии не назвал, ни по званию. "Что так?" - и все. Даже не спросил, почему и как здесь оказался. Может, Пятницкому все известно и нет надобности спрашивать?.. Почему же нет надобности? Он ведь спросил: "Что так?" Ответь на это, тогда ясно будет - почему и как ты здесь оказался. Но надо ли с этого начинать? Больно уж исповедью станет попахивать...
Смотрел, не отвечал Богатырев.
Возмужал парень, обдуло войной, обсушило. Раньше скуластость не так замечалась. Взгляд не ломается, твердый...
Что на дивизион поставили - не диво, проекция еще в учебном полку угадывалась. Кому-то такое - даль безбрежная, ему - совсем не даль. Даже та встряска не сбила с пути - на две ступеньки вверх за короткое время... У тебя тоже ступеньки, только в другую сторону, аж подковки сбренчали. Закономерно, Спартак Аркадьевич, закономерно... но как же ответить Пятницкому? Не исповедоваться же на самом деле. Но и молчать дальше в твоем положении совсем негодно...
На вопрос "Что так?" постарался ответить понятно и как можно короче:
- Развал. Подготовка запасников - из рук вон. Инспекция как снег на голову...
Не оправдывается, обид не высказывает, думает Пятницкий, уже хорошо. Все же не удержался, спросил жестко:
- Сенокос вам тоже припомнили?
Вот оно что!.. Не забываешь, меня виноватым видишь? А думал ли ты над тем, Пятницкий, что я не мог иначе? Может, себя надо было подставить, прикрыть тебя, взводного? Кому это нужно? Учебной дивизии? Для нее Пятницкий - дешевле и безболезненней. Это и наверху понимали.
Богатырев сухо вытолкнул фразу:
- За то мне выговор по партийной линии, а за это...- дернул плечом, обращая внимание на погон,- а за это - вот...
Выговор... Пятницкий сдавил зубы, посмотрел исподлобья. Вам выговор, а меня из комсомола поперли, военному трибуналу предали. Помню вашу речь зажигательную: "Пусть каждый извлечет урок". А в чем он, урок, так и не понял никто. Вы сами-то поняли, товарищ Богатырев? Почему не извлекли? Теперь вот сюда, мне в подчинение. Не терзает вас? Считали, что человек пень придорожный, можно и скоблянуть походя тележной осью, ободрать до сердцевины? Может, и сейчас так считаете? Выкиньте мысли о подлой вседозволенности. Не позволю, Богатырев, ни одной душе не позволю! Опасно такое, можно и ось обломать. Вон, обломали вроде...
Возбужденный этими мыслями, Пятницкий потер рукой лоб, прислонился к опорному шесту палатки, глухо, с нажимом спросил:
- Слишком строго с вами? Так считаете? Я другого мнения, Спартак Аркадьевич. Если учесть кое-какие мерзости личного плана, то...
Не возразил, не возмутился Богатырев, промолчал, только чуть дернул носом да кровь ко лбу и вискам прихлынула.