- А вы подругу Ирины Сергеевны, Фиму, знали? - полюбопытствовал по-свойски Новокрещенов.
- Нет. Видел несколько раз - в подъезде встречались. И чего им-то, молодым, не живется?
- А я муж ее. Бывший, - признался Новокрещенов. - Мы хоть и не жили давно... Как бы это сказать точнее... неприязни друг к другу не испытывали. И в смерти ее мне кое-что кажется подозрительным.
- Да? - рассеянно пожал плечами Самохин. - Наверное. У меня, к примеру, та же беда. Рак нашли. Так я ж курильщик заядлый, и возраст... А вот у молодых с чего? Радиация, наверное... Но я руки на себя накладывать не спешу. Проживу, сколько Бог даст. Предложили, правда, полечиться со стопроцентной гарантией. Вот вы, доктор, скажите: возможно такое?
- Ну-у... смотря какая форма опухоли, локализация, наличие метастазов.
- Рак легких, с метастазами, - подсказал Самохин.
- Увы, нет, - заявил твердо Новокрещенов. - Такое даже в лучших клиниках еще не излечивается. А уж при нашей-то нищенской медицине... Разве что чудо?
- Вот, - согласно кивнул Самохин. - А в "Исцелении" это чудо пообещали. За большие деньги.
- "Исцеление"? - насторожился Новокрещенов. - И Фимка туда обращалась. Но в чудеса их платные, судя по всему, не поверила... И с жизнью добровольно рассталась. А на вскрытии рака-то и не нашли!
- Как так? - опешил Самохин.
- Да так. Мне Ирина рассказывала. К ней по этому поводу даже из милиции приходили, интересовались.
- Ну и дела... - Самохин достал пачку сигарет, повертел в руках, вспомнил, что находится в гостях, и спрятал со вздохом.
Новокрещенов помолчал, потом пробормотал хмуро:
- "Исцеление"... Что-то не нравится мне это "Исцеление". Говорите, рак обещали вылечить?
Вернулась Ирина Сергеевна, предложила:
- Давайте чай пить. И, если желаете, по рюмочке могу налить, у меня с проводов Славика бутылка водки осталась. Друзья у него такие хорошие оказались - непьющие.
- Н-нет, - категорично мотнул головой Новокрещенов.
- Спасибо, не надо, - в свою очередь отказался Самохин.
- Ну что за мужики пошли - золото!
Новокрещенов спохватился, спросил запоздало:
- А что со Славиком-то?
Ирина Сергеевна как-то сразу потухла, втянула голову в плечи.
- Это... долго рассказывать. Давайте сначала чаю выпьем. Вам здесь накрыть или на кухню пойдем?
- Ирина Сергеевна, голубушка, вы пока Георгия в историю Славика посвятите, а я на балкон выйду, перекурю.
- Да здесь курите, - махнула рукой хозяйка.
- Нет уж, мне теперь... все равно, а вы здоровье берегите. Оно вам еще понадобится - внуков нянчить, - ободряюще улыбнулся Самохин и скрылся за тюлевой занавеской на балконной двери.
- Хороший мужик, - глядя ему вслед, сказал Новокрещенов, и Ирина Сергеевна согласилась со вздохом:
- Хороший. Только где ж вы, такие положительные, раньше-то были?
Глава 11
Новый знакомый пришелся Самохину по душе: спокойный, чуточку обрюзгший, но все-таки крепкий еще мужик, без вывертов и амбиций. Самохин обычно трудно сходился с людьми, вечно опасаясь непонимания с их стороны и традиционной по отношению к прошлому его ремеслу неприязни, но с умным, о многом, судя по всему, передумавшим Новокрещеновым ему было легко, несомненно, благодаря тайному, незаметному стороннему, профессиональному союзу, что возникает у людей редких, не почитаемых в обществе занятий и сближает их взгляды и суждения об окружающем мире.
Распрощавшись с Ириной Сергеевной, Самохин даже прогулялся, проводил Новокрещенова до дома, познакомился с Ванькой, тот ему тоже понравился своей непосредственностью. Однако посчитал знакомство на этом исчерпанным - мало ли неплохих, симпатичных чем-то людей встречалось на свете!
На следующий день Самохин отправился в региональное Управление по борьбе с организованной преступностью, находившееся в старой части города.
Остановившись у распахнутых настежь кованых ворот, он топтался нерешительно, пока не привлек внимания расслабленно устроившегося на лавочке в тени дежурного прапорщика в бронежилете и с автоматом Калашникова на плече.
- Вы к кому, гражданин? - строго окликнул он.
- А кто здесь у вас за старшего? - нашелся Самохин.
- Полковник Смолинский, заместитель начальника РУБОП. Только посетителей он не принимает, - предупредил милиционер. - Вы доложите мне, по какому вопросу пришли, я подскажу, куда обратиться. Может, вам и не сюда нужно, а по месту жительства, в райотдел.
- Сюда, сюда, - буркнул раздраженный жарой и топтанием у ворот Самохин и вдруг поинтересовался озаренно: - Товарищ прапорщик, а полковника Смолинского, э-э... случайно не Колей зовут?
Милиционер, явно скучающий на посту и оттого разговорчивый, пояснил снисходительно:
- Может, кто-то и зовет его Колей... жена, например. А для нас он Николай Казимирович, в настоящее время исполняющий обязанности начальника РУБОП.
- А начальник-то где?
- В Чечне, в командировке... воюет. Да что это вы, гражданин, допытываетесь? - спохватился дежурный. - Может, вы представитель преступного сообщества и разнюхиваете, что да как? Щас вот задержу вас для выяснения личности...
Самохин улыбнулся добродушно:
- Да какой же я... представитель? Я отставной сотрудник правоохранительных органов. А Колю Смолинского с лейтенантов знаю, по оперативной работе...
- Ну, тогда другое дело, - неожиданно легко смягчился милиционер.- Да вон он идет, сейчас и встретитесь.
Самохин глянул в глубь двора, куда указал словоохотливый часовой, и увидел высокого худощавого полковника с щеголеватыми усиками. Тот шел к воротам, неся в руке легкую папочку для бумаг, и издалека, не признав, подозрительно уставился на посетителя.
Дежурный милиционер вскочил, козырнул неуклюже, едва не сбив с головы краповый берет.
- Ты, Коля, прямо пан Володыевский! - шагнув навстречу, поприветствовал полковника Самохин. - Красивый, высокий, усатый, еще бы тебе саблю вместо папочки в руку - хоть портрет рисуй.
Смолинский глянул неприязненно, буркнул:
- Володыевский маленький ростом был и некрасивый, - а потом напустился на дежурного: - Ты что это, Скворцов, посторонних не гоняешь? Вот он сейчас достанет ствол и бабахнет по твоей дурной башке! Никакой бдительности.
Самохин вступился, не выдержав:
- Коля, память на лица у тебя ни к черту. Тренировать надо! Я ж майор Самохин, аль не признал?
- Самохин? - вгляделся напряженно Смолинский. - Андреич... Извини, время!
- Да я не в обиде, - сопел, конфузясь от избытка чувств, отставной майор. - Я ж понимаю... Столько лет...
Смолинский смекнул сразу:
- Дело есть? Пойдем, я как раз в УВД еду, по дороге и потолкуем. Обернувшись к часовому, наказал строго: - А ты бди! И чтоб муха не пролетела!
Смолинский направился к милицейскому "форду", калившемуся на солнцепеке у ворот и, пискнув сигнализацией, открыл дверцу, предложил:
- Садись, Андреич.
Самохин забрался в душное нутро машины, устроился рядом с полковником, севшим на место водителя, спросил, обмахиваясь капроновой шляпой.
- Часовой у тебя... странный какой-то.
- Угу, - согласился Смолинский, заводя двигатель. - Контуженый. Был в командировке, в Чечне, его там... шандарахнуло. По всем законам, списывать нужно по состоянию здоровья, как негодного к службе... Да куда он пойдет? Пенсии нет, инвалидность копеечная, а у него семья, дети. На работу гражданскую не возьмут - дергается, забывает все... Вот пристроили пока дежурным на КПП, а там посмотрим...
- Да уж, достается вам, - посочувствовал Самохин. - Служба тяжелая, преступников уже на танках да на бэтээрах задерживать ездите, а куража нету...
- С куражом теперь туго, - согласился полковник, сняв с головы фуражку и швырнув ее на заднее сиденье. - Чаще так бывает. Выходим на группировку, начинаем братву пасти и, если все нормально получится, похватаем их да по клеткам рассуем - тут самое главное и начинается. Такой прессинг по всем каналам идет, что того и гляди самого рядом с ними посадят. И дело вроде сошьем, как надо, и доказательства железные, а судья раз-два - и на свободу их, под подписку. И уже свидетелей, что на суде показания давать должны, нет. Тот передумал резко, тот вообще пропал без вести.