Джейсон почувствовал облегчение. Совершенно очевидно, у Белы не было иного выхода. Честь не могла позволить ему уклониться от драки. Следовательно, необходимо было осудить Антонити и признать Белу невиновным.

И внезапно в голову Джейсону пришла мысль настолько неожиданная, что возникнуть она могла только под влиянием Фактора Случайности, благодаря которому (в чем не оставалось сомнений) именно Белла стал одним из участников драки. Само собой, в столь длительном путешествии, с пятьюдесятью восемью членами экипажа на борту, без драк было не обойтись, но то, что в первой из них оказался замешанным двоюродный брат Ведущего, не могло оказаться случайностью. Джейсон поднял глаза и обвел взглядом две шеренги матросов.

— Антонити, — медленно произнес он, — признал себя зачинщиком драки и по закону должен один понести наказание за свой поступок. Однако, я считаю необходимым напомнить вам, что в самом начале Экспедиции я призвал всех ее участников вести себя безупречно ради достижения общей цели. Осуждение одного только Антонити означает, что в нашей среде остается тот, кто забыл об этом, ответив ударом на удар. Таким образом, хоть я признаю Белу Двоюродного Брата Брутогази невиновным в данном инциденте и приказываю сделать с судовом журнале запись, что он вел себя благородно и ничем не запятнал своей Чести, тем не менее во имя того великого дела, которому я поклялся посвятить всего себя целиком, — я также выношу ему обвинительный приговор.

Он посмотрел на обоих осужденных, Белла не отвел взгляда.

— Мое решение, как Ведущего, окончательное, — сказал Джейсон.

Он сделал шаг назад и отвернулся, слыша, как с громким рычанием матросы накинулись на двух приговоренных, чтобы разорвать им горло. Медленным шагом Джейсон шел по длинным коридорам, возвращаясь в свою каюту, и только заперев за собой дверь, дал волю тем чувствам, которые бушевали у него в груди. Ноги его подкосились, он присел на корточки у стола, где все также неподвижно стоял прозрачный кубик с червячком. Рыдания душили Джейсона, тело трясло, как в лихорадке. Сначала погиб Атон Дядюшка по Матери. Теперь Белла. Кого еще потребует в жертву Фактор Случайности? Быть может, главу Семьи, великого Брутогази?

Дверь заговорила, объявив, что капитан просит разрешения войти. Джейсон взял себя в руки, встал, впустил пожилого румла в каюту. Капитан отсалютовал.

— Слушаю тебя, — сказал Джейсон.

— Уважаемый, — с глубочайшим почтением произнес капитан, — я хочу высказать тебе свои соболезнования по поводу того, что смерть твоего родственника оказалась неизбежной.

— Благодарю, — коротко ответил Джейсон.

— Уважаемый… — капитан замялся. — По поручению членов экипажа я высказываю тебе также их соболезнования.

— Благодарю, — повторят Джейсон.

Капитан нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Что-нибудь еще? — спросил Джейсон.

— Да, уважаемый. — На лице капитана отражались обуревавшие его чувства. — Я хочу сказать, что теперь команда пойдет за тобой в огонь и в воду. Если помнишь, в начале Экспедиции я говорил, что командовать звездолетом может как старший по званию, так и Основатель Царства. Уважаемый, служить под началом Ведущего, который является Основателем Царства, великая Честь для меня.

Он отсалютовал и вышел из каюты.

Джейсон запер за ним дверь и вновь присел на корточки перед столом, где стояли кубик с червячком и модель артефакта. Два сильных противоречивых чувства — глубокая печаль и неуемная радость — разрывали молодого румла на части. Как это удивительно, думал он, идти тем путем, который указует тебе Фактор Случайности. Но какое одиночество ждет путника!

Печалясь и радуясь, чувствуя себя в безопасности за запертой дверью, одинокий Ведущий погрузился в сон.

14

— …Говорю вам, — раздраженно произнес Свенсон, — мы точно знаем, что они совершили посадку на обратной стороне Луны. Почему вы не сказали нам об этом?

Джейсона покачивало от усталости. Он с облегчением уселся на кожаный стул с высокой спинкой, чуть отодвинутый от стола, где когда-то проходили заседания Ученого Совета. Теперь за этим столом сидели Билл Готт и представитель Организации Объединенных Наций. Меле и ученые отсутствовали. Их место заняли ничем не примечательные личности в штатском, молча кушавшие словесную перепалку между Джейсоном с одной стороны и Свенсоном и Готтом с другой.

— Разве я не сказал? — Джейсон рассеянно потер рукой подбородок. Неплохо было бы побриться. Алан Грил тоже куда-то исчез, его сменил доктор с толстой короткой шеей, говоривший с едва заметным французским акцентом.

— Последнее время я не вылезал из библиотечных архивов… — Джейсон нахмурился, пытаясь отсеять воспоминания Катора от своих собственных. — Наверное, забыл.

— А вы не забывайте, — резко бросил Готт. — Если вы не будете говорить нам всего, какой от вас толк?

Джейсон с трудом повернул голову к моложавому генералу.

— Не надо мне угрожать. Я слишком устал, чтобы реагировать на угрозы. Предпочитаю сохранить свои силы для более важных дел.

— Да, — сказал Свенсон. — Возможно, нам следует проявить снисходительность, Билл. Джейс выглядит, мягко говоря, не лучшим образом. Но послушайте, Джейс, вы измотали себя только потому, что дни и ночи проводите в архиве. Почему бы вам не отдохнуть?

— Это наш единственный шанс, — пробормотал Джейсон, откидывая голову на спинку стула и закрывая глаза. Слова Свенсона перестал иметь значение, монотонный голос убаюкивал. Джейсон встрепенулся и явно расслышал последнюю фразу:

— Вам хоть удалось что-нибудь узнать?

— Да. Многое.

— Нельзя ли поподробнее?

— Образно говоря, я сейчас раскапываю тот источник, который питает инстинктивные реакции румлов. Мы должны понять не то, что они делают, а почему они это делают.

— Да будьте же благоразумны! — Готт повысил голос. — Румлы совершили посадку на обратной стороне Луны, скрыли свой звездолет в лунном гроте. В любую секунду они могут свалиться на нас, как снег на голову. Разве время сейчас заниматься научными изысканиями и прочей ерундой?

— Ерундой! — Джейсон резко выпрямился. — Если б вы и вам подобные не считали ерундой то, чем занимаются ученые, мы никогда не очутились бы в таком отчаянном положении. Вы, рассуждающие о том, что Токио находится слишком далеко от Нью-Йорка, подставили шею человечества под удар топора, вытянув ее на шестьсот световых лет в космос. Вы… — Джейсон умолк. Он уже не раз срывался, разговаривая с военными, и это не приводило ни к чему хорошему, слишком уж крепко засела им в головы мысль, что румлы — помесь поросших мехом иностранцев с чудовищами из научно-фантастических телефильмов.

— Что вам от меня нужно? — устало спросил Джейсон.

— Нам известно, что они совершили посадку на обратной стороне Луны, — сказал Свенсон. — Но мы не знаем, где именно, и ждем от вас ответа на этот вопрос.

— Зачем? Чтобы сбросить на них ядерную бомбу?

— Конечно, нет! Если это возможно, мы постараемся взять их в плен.

— Это невозможно. Как бы то ни было, вам придется оставить их в покое. — Он вновь закрыл глаза, борясь с искушением заснуть и провалиться в благодатное небытие. — Я ничего вам не скажу.

— Не скажете! — вскричал Готт с такой силой, что Джейсону сразу расхотелось спать. — НЕ СКАЖЕТЕ?!

— Нет. Сейчас у румлов нет оснований считать, что нам известно об их существовании, но как только у них возникнут малейшие опасения на этот счет, они мгновенно пошлют сигнал на свои семь планет, вызовут боевые звездолеты, и тогда наша песенка спета. А до тех пор, пока они занимаются разведкой, у меня есть время разобраться, что движет такими личностями, как Катор, делает их благородными…

— Благородными? — переспросил Готт. — Этот ваш Катор Двоюродный Брат, с которым вы так неразрывно связаны, убил спящего товарища, солгал о том, как это произошло, украл у своих собственных властей червячка из артефакта, нечестным образом победил соперника на дуэли и только для того, чтобы вызвать восхищение у команды, приговорил к смерти родственника, которого любил. — Готт тяжело дышал, на его скулах выступили красные пятна. — Значит вы утверждаете, что ваши научные изыскания убедили вас в благородстве румлов, как расы, и Катора, как ее представителя?