- Я еще сам не знаю, товарищ полковник! - отвечает Буслов. - Раз нужно, пусть, скажем, меня убьют!
- Тогда не нужно! - решительно заявляет Доватор.
- Да нет, товарищ полковник, за здорово живешь я ведь не дам себя убить. Мы вот спустимся к речке, попьем водички - там и план народится... У меня есть один, да с изъянцем... Может, другой клюнет. Вы только меня не спрашивайте, товарищ полковник, пока я не начал действовать... Разрешите выполнять?..
С минуту Доватор колебался. Потом сказал коротко:
- Выполняйте...
Разведчики ушли.
Лев Михайлович взглянул на часы и вспомнил, что в эту минуту полк Бойкова должен громить Демидово, где расположен крупный немецкий гарнизон. "Успешно или с большими потерями?.." Он болезненно переживал смерть каждого казака. Сейчас он обдумывал новое, очень важное задание. Штаб фронта передал по радио шифровку. Намечается десантная операция для оказания помощи войсковой части, окруженной в лесах Белоруссии. Десант будет сброшен в лесах Духовщины. Приказано прикрыть высадку десанта и обеспечить продвижение к месту назначения. "Наметил продвинуться глубже в тыл - не разрешили... Хочется погулять с конницей в лесах родной Белоруссии и наших людей выручить из окружения..."
Вскочил, по-кавалерийски ловкий, бесшумно и быстро добрался до командного пункта, где Карпенков с двумя эскадронами сидел в засаде. Приказал Гордиенкову и Воробьеву взять ручной пулемет и следовать за ним.
Вернулись на старое место. Когда Яша Воробьев установил ручной пулемет, Доватор одобрительно кивнул непокрытой головой.
- А где кубанка, товарищ полковник? - спросил Гордиенков.
- Какая кубанка? Помалкивай, Алешка. Смотри вперед!..
Простое дело - снять часового, а сколько тревог, волнений... Разведчики ушли - и как в воду канули. Минуты кажутся долгими, томительными часами.
Вдруг где-то раздался короткий свист.
Часовой настороженно поворачивает голову и направляется к школе. Неожиданно с противоположной стороны моста появилась фигура человека. Громко стуча сапогами, он шел вслед за часовым смело и решительно.
Доватор узнает свою кубанку, узнает сутулую фигуру закутанного в плащ-палатку Буслова. Рука Льва Михайловича невольно тянется к пистолету.
- Кто это, товарищ полковник? - шепотом спрашивает Гордиенков.
Доватор напряженно сжимает рукоятку пистолета. Молчит...
Часовой, услышав шаги, оборачивается. Увидев приближающегося человека, вскидывает винтовку, громко, пронзительно кричит:
- Хальт! Хенде хох!..
Буслов покорно подымает руки. Часовой торопливо шарит на груди свисток, но в ту же минуту слышит, что сзади кто-то так же бесцеремонно шагает по мосту. Он невольно поворачивает голову. С той стороны подходит Торба...
Буслов взмахнул рукой - послышался тупой удар, короткий, тихий стон. Торба подхватил падающее тело часового и потащил его к перилам моста. Слышно было, как подборы кованых немецких сапог дробно стучали по мостовому настилу, а потом... Переброшенное через перила тело гитлеровца мягко ударилось о серые, обмытые водой валуны...
Доватор вытер платком лицо от лба и до самого подбородка, точно он без передышки бежал несколько километров.
- Ну и план!.. Ах, черти! - только и мог выговорить Лев Михайлович, дергая Алексея за рукав. Тот, ошеломленный дерзостью разведчиков, замер в неподвижности.
- Чисто сработали! - Гордиенков медленно качает головой, у него от волнения дрожат губы.
- У нас на Оби так с пароходов балласт скидывают, - замечает Яша Воробьев, - бултыхнул - и каюк...
По круче взбирались разведчики. Слышен был треск сучьев, шум скатывавшихся из-под ног камней.
Буслов вынырнул из кустов первым, тяжело дыша опустился перед Доватором на одно колено и поставил штыком вверх взятую у часового винтовку. Стащил с головы кубанку и с неизменным простодушием, но не без волнения сказал:
- Извините, товарищ полковник, забыл совсем - и кубанку вашу унес...
- Нет уж, носи! - твердо проговорил Лев Михайлович. - Слушай, Буслов... - Доватор немного помолчал, подыскивая слова, а потом, встряхнув головой, продолжал: - Все-таки вы не имели права так рисковать из-за какой-то козявки! - Лев Михайлович махнул рукой.
- Опаска была, слов нет. Но ведь без этого не бывает, - возразил Буслов. - Мы простую механику придумали: после свиста я должен смело идти первым на часового. В одного он стрелять ни за что не станет, а окликнет. Так и вышло... Раз он со мной занялся - значит, второй обязан подходить. Часовой должен оглянуться неминуючи. Оглянулся - значит, пропал...
- Но ведь ты руки поднял! Он мог дать выстрел - и гроб тебе! - горячо возразил Доватор.
- А это бабушка надвое сказала, товарищ полковник. У меня в каждой ладошке по лимонке было зажато, гранатой я его по виску и стукнул.
Лев Михайлович хлопнул Буслова по колену, другой рукой обнял Торбу за шею. С жаркой силой проговорил:
- Вы - молодцы, товарищи мои! Я вас никогда не забуду... Ты, Буслов, носи мою кубанку! Носи просто на память, а ордена будете носить во славу и честь нашей Родины... Жизнь короткая, а слава долгая! - закончил Доватор любимой своей поговоркой.
- Служим Советскому Союзу, товарищ полковник! - Тихо, как клятва, вполушепот прозвучали эти гордые слова среди густого прибрежного ольшаника, стройных молодых березок, под серебристой луной, обливающей белым светом звенящие от ночного ветерка листья.
В деревне неожиданно зафыркал мотор. Слышно было, как тревожно взревел гудок. Сверкая фарами, от школы к мосту катился броневик. Следом за ним шла легковая машина.
ГЛАВА 16
В полночь начальник штаба Кляйнман поднял с постели генерала Штрумфа и сообщил ему немало неприятных сведений.
В районе Демидово появились казачьи отряды Доватора, час назад внезапно напали на районный центр, разгромили гарнизон в самом Демидове и прилегающих к нему селах, на железнодорожной магистрали Витебск - Смоленск спущено под откос два эшелона. В селах Касплянского района перебита вся полиция... Кляйнман докладывал раздражающе-визгливым голосом.
- Генерал Хоппер недоволен системой наших распоряжений. Он требует личных объяснений. Мы с вами должны немедленно ехать.
Последнее сообщение Кляйнмана усилило мрачное настроение генерала. "Тащиться ночью по этим лесным дорогам..."
Он с наслаждением съездил бы кулаком по хитрой физиономии сытенького, коротконогого начальника штаба. Но он не смеет. Кляйнман ставленник самого Гиммлера.
Овладев собой, тихим, хрипловатым голосом генерал зовет Вилли.
За окном просигналил броневик. Штрумф потребовал плащ и фуражку. Вилли помог ему одеться. Грузно ступая толстыми ногами, пересиливая одышку, генерал направился к выходу. Теперь он думал только о том, как будет докладывать генералу Хопперу о действиях своего сына, который, получив две дивизии, направил их в район Пречистая, а Доватор очутился под Демидовом.
Когда машина подъезжала к мосту, Штрумф, задыхаясь от едкого перегара бензина, поднял воротник плаща. О часовом на мосту он даже не вспомнил и не проследил, как обычно, приветствовал тот его или нет.
Увидев броневик, Гордиенков вскочил на колени, выхватил противотанковую гранату и торопливо щелкнул предохранителем. Машины въезжали на мост. В кабине легковой машины были отчетливо видны офицерские фуражки.
- С офицерами, товарищ полковник, надо их... - прошептал Алексей, рванувшись вперед, но Доватор остановил его:
- Ложись!
Гордиенков, сжимая гранату и порывисто дыша, лег. Машины проехали мост и, увеличивая скорость, пронеслись мимо.
- Черт с ними! - вырвалось у Доватора. - А вы, ваше степенство, имейте выдержку. Видел, как хлопцы действовали, вот и поучись!..
После, когда Лев Михайлович узнал, кого он выпустил из рук, долго не мог простить себе этого.
Едва успели саперы заминировать мост, как на другом конце деревни взвились две немецкие ракеты и осветили крыши домов. Хлестко затараторили автоматы. Началась частая, беспорядочная стрельба. Ярким пламенем вспыхнула какая-то постройка. В чем дело? До начала операции оставалось еще больше часа!..