- Нет, не припоминаю.

- Хромой мужчина с седыми волосами. Немного говорил по-английски, до войны был лыжным инструктором.

Майор Смит открыто взглянул в холодные ясные голубые глаза:

- Простите, ничем не могу помочь вам.

Джеймс Бонд вытащил из внутреннего кармана синюю кожаную записную книжку, полистал ее и нашел, что нужно. Он взглянул на майора:

- В то время вы были вооружены табельным пистолетом марки "Вэбли-Скотт" сорок пятого калибра с серийным номером восемь-девять-шесть-семь-три-шестьдесят два.

- Точно, это был "Вэбли". Чертовски неудобное оружие. Надеюсь, теперь-то снабжают "Люгерами" или тяжелыми "Береттами"... Однако про номер сказать ничего не могу.

- Номер точный, - заявил Джеймс Бонд. - У меня есть дата выдачи вам пистолета в штабе и дата его возврата. И вы оба раза подписались в книге выдачи и приема оружия.

Майор Смит передернул плечами:

- Тогда, наверно, это мой пистолет. Однако, - он постарался вложить раздражение в голос, - к чему вы клоните, могу я вас спросить?

Джеймс Бонд взглянул на него, не скрывая любопытства, и вежливым, на этот раз добрым тоном, произнес:

- Вы сами прекрасно знаете, к чему я клоню, Смит, - он сделал паузу, подумал немного. - Вот что я вам предлагаю. Я сейчас выйду минут на десять в сад, и у вас будет время подумать. Когда решите, дайте мне знать. - И серьезно добавил. - Если вы расскажете все сами, я сделаю так, чтобы вам было значительно легче.

Бонд направился к двери, ведущей в сад, перед выходом повернулся:

- Боюсь, вопрос заключается в том, чтобы поставить все точки над "и". Видите ли, вчера в Кингстоне я побеседовал с братьями Фу.

Он вышел на лужайку. Майор Смит почувствовал небольшое облегчение. "По крайней мере, теперь борьба намеков, надуманных алиби, оговорок закончилась. Если этот Бонд добрался до братьев Фу, даже до одного из них, можно быть уверенным, что они раскололись. Меньше всего им хотелось бы войти в конфликт с властями, да и в любом случае в слитках осталось лишь около шести дюймов".

Майор Смит резко поднялся на ноги, подошел к набитому бутылками стенному бару и налил еще одну порцию бренди с имбирным элем, почти половина на половину. С другой стороны, он мог бы их прокутить, время пока еще есть. Будущее вряд ли сделает ему много таких подарков. Он вновь уселся в кресло и закурил двадцатую сигарету за этот день. Часы показывали одиннадцать тридцать. Если избавиться от посетителя хотя бы через час, у него останется уйма времени для общения с "людьми" у рифа. Он сидел, пил и продумывал свои действия. От него зависело, длинная получится история или короткая - WKHO долго распространяться о погоде, о растительности в горах, а можно все изложить коротко. Да, его рассказ будет коротким.

Тогда, в большом двуспальном номере отеля "Тифенбруннер", разложив на свободной кровати документы и кожаные папки, он ничего не выискивал специально, просто отбирал образцы и обращал внимание на те материалы, которые были помечены красным шрифтом. Kommandosache - Kohst vertraulich.

Их было немного. В основном они представляли собой конфиденциальные сообщения о немецкой руководящей верхушке, расшифрованные перехваты переговоров союзников, информацию о местонахождении секретных складов. Поскольку сбор таких материалов являлся главной задачей подразделения "А", майор Смит просматривал их с особым интересом. Это были данные о продовольствии, взрывчатке, оружии, шпионские сообщения, файлы на сотрудников гестапо. Замечательный улов! А в нижней части пакета находился единственный опечатанный красным сургучом конверт с пометкой: "Вскрыть только в самых чрезвычайных обстоятельствах". В конверте всего один лист с коротким неподписанным текстом, выполненным красными чернилами. Под заголовком "ВАЛЮТА" написано по-немецки: "Кайзерова гора. Франзисканер Хальт. 100 м восточнее - каменная пирамида. Ящик. 2 слитка. 24 кг". Под текстом - перечень размеров в сантиметрах. Майор Смит развел руки в стороны, как если бы показывал в разговоре с друзьями размер пойманной им рыбы. Судя по размерам, слитки, должно быть, большие - примерно в ширину его плеч, да и в торце два на четыре дюйма. Одна английская восемнадцатикаратная золотая монета идет в наши дни по два-три фунта стерлингов! Да, ему чертовски повезло! Сорок, а то и пятьдесят тысяч фунтов! Не исключено, что даже сто тысяч! Он не переставал подсчитывать и одновременно быстро и хладнокровно, опасаясь, как бы кто не зашел в номер, сжег документ и конверт, растер пепел в порошок и выбросил в туалет. Затем разложил трофейную австрийскую крупномасштабную карту военно- геодезического управления и сразу отыскал на ней отметку с надписью "Франзисканер Хальт". Судя по топографическому знаку, это была нежилая избушка для альпинистов, расположенная на седловине, как раз под самым высоким восточным пиком Кайзеровых гор, которые своими очертаниями вызывали у посетителей Китцбухеля благоговейный страх. А каменная пирамида находится приблизительно здесь - он отметил место на карте ногтем. Боже, до такого богатства всего лишь десять миль езды и не более пяти часов восхождения!

Все в начале происходило именно так, как описал Бонд. В четыре утра майор Смит подъехал к дому Оберхаузера, арестовал его, заявив протестующей и плачущей семье, что отвезет Оберхаузера для допроса в лагерь под Мюнхеном. Если за ним не числится никаких преступлений, в течение недели он вернется домой. Если же семья поднимет шум, то это только ухудшит положение арестованного. Смит отказался назвать свое имя и догадался заранее закамуфлировать номер своего джипа. Через сутки подразделение "А" передислоцируется, а к тому времени, когда военные власти доберутся до Китцбухеля, инцидент будет похоронен в болоте неразберихи, всегда сопутствующей приходу войск.

Оберхаузер, оправившись от пережитого страха, оказался вполне приятным мужчиной, а когда Смит со знанием дела поговорил с ним об альпинизме и катании на лыжах - его довоенном хобби - он и совсем успокоился. На это и рассчитывал Смит. Дорога на Куфстейн проходила у основания Кайзеровой горы, и Смит, медленно ведя машину, восхищался вслух красотой горных вершин, которые освещались алеющей утренней зарей. Подъехав к подножию "золотой" горы, как ее успел окрестить Смит, он затормозил, съехал с дороги в густую траву, и, повернувшись к пассажиру, доброжелательно сказал: