Наверное, старой девой, в скромном домике под красной крышей, в кресле-качалке, под веселое пение верной канарейки. Любимая кошка обнаружит ее холодный труп, завоет с горя и приведет старых, добрых соседей. Как хорошо!
Но кого это привела к ее трупу любимая кошка? Кто так трясет ее за плечо? Разве она не умерла?!
...Миллисент открыла глаза и увидела над собой обеспокоенное лицо Роджера. Комната залита ярким солнечным светом, за окнами поют птицы, голова свежая, тело наполнено силой.
- Доброе утро, Миллисент! - сказал Роджер. - Прости меня, что не мог раньше приехать. Что вчера здесь произошло? Ты разговаривала с Реджинальдом Хоггвардсом, мерзавец приходил в мой дом?
- Никто сюда не приходил! - искренне ответила Милли.
- А это откуда? Я нашел это на крыльце! Роджер показал девушке пухлый конверт. - Тут написано "М, от X."
Из конверта посыпались деньги.
- Я не понимаю! - Она оторопела. - Кто это "X"?
- О, еще раз прости меня, Милли, теперь до меня дошло. Это Хоггвардс заплатил тебе за работу! Все тайное становится явным.
Лицо Роджера стало виноватым, мальчишеским.
- Как? Еще раз? А его премия и прочее? - страшно удивилась Милли.
- Миллисент, тогда я тебя немножко обманул. Ты была в отчаянии, надо было видеть, как ты тряслась и беспокоилась! Я отдал тогда свои деньги.
- Роджер, обман есть обман. Оставьте этот конверт себе.
- Ты с ним разговаривала?
- Нет, я с ним не разговаривала. Он разговаривал со мной. И запомните, мои личные дела касаются только меня, меня и моей семьи! - Голос Миллисент стал строгим. Она отчитывала этого взрослого человека, как мальчишку, и обманывала, как мальчишку.
Да расскажи она Роджеру правду о вчерашнем разговоре, он тут же побежит в Волчий лог и надерет уши бедняге Реджинальду! Хватит с него и прошлых синяков.
Миллисент окинула взглядом крепкую фигуру Роджера. Какой он сильный, большой. Разве можно его сравнить с тщедушным Хоггвардсом?
Но не это занимало мысли Миллисент. Ее занимало то, что она сама стала другой.
Почему она совершенно не стесняется того, что лежит в постели, а в комнате находится посторонний человек, да еще в строгом деловом костюме, с папкой в руках? На ней-то самой, только ночная рубашка!
Если бы кто неделю тому назад намекнул ей на возможность подобного пробуждения, она ни за что бы не поверила! Да еще бы возмутилась: "Как это безнравственно!"
- Роджер! - позвала Миллисент.
Тот стоял у окна и смотрел вниз, на изрытый канавами двор. Милый, расстроенный мальчик.
- Скажите, каким бы словом вы определили этот наш утренний разговор? Ну то, что я в постели, а вы вошли без стука, и прочее?
Господи, как легко она задает ему такие откровенные вопросы!
- Это безнравственно! - откликнулся Роджер.
Миллисент засмеялась.
- Я тоже так думаю. Почему вы в таком строгом костюме?
- Через час уезжаю в аэропорт, встречать сестру, свою милую Флоренс. Ты сумеешь приготовить парадный обед?
- Будут гости?
- Только сестра! Но не вздумай готовить рыбу, она ее терпеть не может! Вспомни, она ихтиолог! Рыбы, любые, для нее живые существа, объекты для изучения, а не кусок филе или что-то там под соусом!
- Роджер, - вновь позвала тихим голосом Миллисент. - Я приготовлю обед, не беспокойтесь, только погладьте меня по руке, как тогда, вечером у камина...
Он положил свою крепкую ладонь на ладошку девушке и шепнул:
- Только тогда ты была в халате, помнишь?
А халат распахнулся...
- Так вы смотрели тогда на мой голый живот и молчали?! - воскликнула Миллисент.
- А что я должен был тогда кричать? Твой живот меня вовсе не напугал, - спокойным голосом произнес Роджер. - Молчал, конечно, и любовался. А если сейчас увижу твой живот, может быть, и закричу!
Роджер ухватился за край одеяла и потащил его на себя, продолжая тем временем нежно сжимать пальцы левой руки Милли.
Одеяло свалилось на пол, открыв солнечному свету и жаждущему взору самое соблазнительное зрелище, которое только может представить себе истосковавшийся по близости мужчина: короткую рубашку, сбившуюся под самый подбородок, пару восхитительно стройных ног, тонкую девичью руку, стыдливо прикрывающую ладонью лоно, прекрасный живот, чудесный пупок и округлые, вздымающиеся при каждом вдохе, груди.
Девушка продолжала лежать на спине, она улыбалась и молчала. Потом губы ее разжались и с нежностью произнесли:
- Роджер, ты очень милый! Поцелуй меня и уезжай, ты опоздаешь!
Он прижал к своим губам ладонь Миллисент, а потом громко крикнул:
- Какой красивый живот!
- Тише! - испуганно остановила его девушка. - Ты с ума сошел!
- А кто нас может услышать, мы одни в доме!
Словно в кошмарном сне сразу же в холле послышались переговаривающиеся чужие голоса.
- Кто это?! - в ужасе замерла Милли. - Ты оставил входную дверь открытой?
Роджер прислушался, потом сказал:
- Получается, оставил открытой... Прости, забыл тебя предупредить это телефонные мастера. Теперь ты сможешь позвонить матери, рассказать, что все у тебя в порядке.
Девушка хотела было встать, одеться, но Роджер нежно удержал ее на простынях:
- Нам никто не помешает...
Господи, конечно, она стала другая: он сказал ей "никто не помешает", и она с удовольствием покорилась ему, продолжая бесстыдно лежать обнаженной на постели.
Миллисент и представить себе не могла, что до первого поцелуя в губы испытает столь острое наслаждение - горячее дыхание Роджера на своем пупке.
На ее животе могли поместиться тысячи поцелуев этого негодяя, этого хулигана, мерзавца, мучителя, мальчишки! Он истязал ее, он только целовал ее! А она хотела вобрать в себя его целиком! Почему он так жесток, зачем ему надо уезжать в аэропорт?!
Миллисент очнулась первой и спросила:
- Который час?
- Пять минут прошло с тех пор, как ты попросила меня погладить тебе руку!
- Не может быть! - она отвернула край рукава его пиджака и посмотрела на часы. - Ты прав. Все равно, поезжай немедленно, опаздывать нехорошо. Роджер, я тебя буду ждать!
- Позвони матери! - сказал он, махнул на прощание рукой и вышел из комнаты.
Глава 6
Роджер уехал, а Миллисент до полудня пронежилась в постели, не убирая ладоней со своего живота.