Небо на глазах чернело, и снегопад усиливался. Скоро вся земля была покрыта плотным белым настилом. Дорога почти совсем исчезла под снегом, и мои ноги, глубоко проваливаясь, едва нащупывали ее. Ветер в течение какой-то минуты превратился в настоящий шквал, и это заставило меня пуститься бегом. Воздух леденил легкие, и, несмотря на то, что я был неплохой спортсмен, вскоре я стал задыхаться. Снег валил такой плотный, что можно было едва разлепить глаза, дабы не потерять направления. Удивительно, но небеса то и дело изрыгали самые настоящие молнии! При их неровном свете мне удавалось разглядеть впереди себя густую тень припорошенных снегом деревьев - в основном это были туи, а также гигантские кустарники.

Мне удалось, наконец, забежать под могучие кроны деревьев, и там, в относительной тишине, я мог слышать завывание ветра на открытом пространстве лощины и вверху, где облака едва не касались верхушек деревьев. Мало-помалу чернота пурги сменилась темнотой ночи. Буря утихла, и только злой ветер гулял еще порывами в вышине. В ту минуту я вновь обратил внимание на отдаленный вой, который, казалось, не прекращался ни на минуту во время всех последних часов.

То и дело в угрюмых облаках мелькала луна, и при ее свете я получал возможность оглядеться. Укрытый за кронами деревьев и тисовых кустарников, я видел, что снегопад почти иссяк. Скоро я уже мог выйти на открытое пространство и оглядеть преображенные бурей окрестности.

Вот, кажется, началась и деревня. Я обходил один за другим разрушенные временем дома и думал найти среди них хоть какое-нибудь более или менее подходящее прибежище на ночь. Через несколько минут я уперся в низкую кирпичную стену, опоясывающую какую-то площадку. Немного побродив вокруг, я нашел вход. Здесь деревья образовывали своими стволами почти правильной формы аллею, которая вела к темной квадратной громаде, бывшей, по-видимому, каким-то зданием.

В тот самый момент, когда я уже собирался получше рассмотреть строение, тучи закрыли своей массой луну, и мне пришлось продвигаться вперед в кромешной темноте. Ветер опять усилился и холодными струями обтекал меня со всех сторон. Я осторожно шел вперед, дрожа от холода. Хотелось думать, что это здание надежно укроет меня от всех причуд разгулявшейся природы, а потому я не останавливался, даже, если приходилось прокладывать путь в темноте на ощупь.

Вдруг всякие звуки пропали, словно их и не было. Я остановился, прислушиваясь. Буря окончательно утихла. И только тогда я обратил внимание на то, как бешено у меня колотилось сердце. Впрочем, вместе со стихией начал успокаиваться и я.

Однако покой мой длился лишь минуту, пока из-за туч не выглянула луна и не осветила пространство передо мной. Я стоял посреди старого заброшенного кладбища, где деревья были вперемежку с могильными плитами и крестами. Впереди возвышалась та самая квадратная громадина, которую я вначале принял за дом. Это был огромный мраморный склеп, белый и сверкающий, как и снег вокруг него.

Буря, как оказалось, не стихла, а только притаилась до поры и теперь возобновилась с новой силой. Ветер с ноющим шумом носился меж могил. Опять донеслись звуки отдаленного рычания или воя. От потрясения я едва держался на ногах, холод сковал мои члены и добрался, казалось, до самого сердца. Я стоял перед скорбным памятником из чистого мрамора, а вокруг бушевала буря; завывал ветер и тускло светила луна...

Завороженно глядя на склеп, я приблизился к нему, чтобы рассмотреть все вблизи. Найдя массивную дверь, я прочел на ней немецкую надпись:

ГРАФИНЯ ДОЛИНГЕН ФОН ГРАТЦ

ИЗ СТИРИИ

ПОСЛЕ ПОИСКОВ ОБНАРУЖЕНА MEPTBOЙ

1801 г.

На крыше склепа - он был сложен из нескольких огромных кусков мрамора - выделялся железный столб или просто острый выступ. На нем я разглядел фразу, начертанную русскими буквами:

"Движения мертвых быстры".

Все это казалось настолько жутко и сверхъестественно, что я почувствовал необыкновенную слабость в ногах. В ту минуту я впервые пожалел о том, что не послушался малопонятных, но искренних советов Иоганна. Внезапно меня пронзила мысль, подводящая логический итог всей этой мистике и ужасу. Вот она, Вальпургиева ночь!

Вальпургиева ночь, это когда, согласно преданиям, дьявол покинул свою преисподнюю и поднялся на землю, когда отворились гробы и могилы и мертвые вышли из них... Когда на пир сошлись и слетелись все злые силы земли, воды и неба. Кучер до смерти боится именно этого места! Этой заброшенной неизвестно сколько лет назад деревни! Именно здесь совершались самоубийства, и теперь тут оказался я - совершенно один. Беззащитный, полузанесенный снегом. Дрожу от нестерпимого холода. С тоской смотрю на вновь собирающиеся тучи. Мне потребовалась вся моя вера, все мужество, чтобы не потерять голову от ужаса.

Самый настоящий ураган вновь обрушился с неба. Земля дрожала так, как будто по ней прогоняли табуны лошадей. Однако на этот раз шквальный ледяной ветер сопровождался не снегом, а градом. Увесистые камни бились о землю, словно пущенные из пращи. Деревья уже не могли обеспечить мне безопасность. Я попытался забежать под одну из крон, однако вскоре вынужден был покинуть ее, увешанный сломанными градом ветвями. Камни с шумом ударялись о стены склепа и стволы деревьев и с воем проносились вокруг меня. Убежищем в моем положении мог послужить лишь... склеп. Только за его массивной бронзовой дверью я мог спастись от урагана.

Подбежав к мраморной махине, я изо всех сил толкнул дверь. Она тяжело подалась внутрь, и я смог протиснуться в щель. Определенно, даже могила показалась мне уютней ненадежных деревьев! В последний раз я обернулся на бушевавшее небо, и как раз в тот момент его прорезала гигантская молния. Рассчитывая при ее свете рассмотреть внутренность склепа, я обернулся. В открытом гробу лежала красивая женщина с ярко-красными губами и бледным лицом. В следующее мгновение словно рукой гиганта я был выброшен обратно на улицу, где грохотал гром и сыпался град. Это произошло так быстро и так неожиданно, что я еще долго приходил в себя - физически и духовно, - прежде чем ощутил боль от падавших градин. В тот же момент у меня возникло странное чувство, что я на кладбище не один...