В течение того же периода можно наблюдать все большую дифференцированность в поведении, в котором наблюдается агрессивность. Из этого делается заключение о дифференцировании либидных и агрессивных влечений. В возрасте от семи до девяти месяцев появляется связанный с раздражителем, короткоживущий, ситуационно-специфический объектно-направленный гнев в ответ на ограничение и фрустрацию (Spitz, 1953; Greenacre, 1960; Parens, 1979; McDevitt, 1983). Также можно наблюдать невраждебную решительность и напористость в преследовании своих целей и интересов. В своих исследованиях ребенок использует кусание, царапанье, пинки, толчки и прочие агрессивные действия, которые часто смешаны с удовольствием и любовью к объекту. Например, это может быть дерганье матери за волосы или игривое кусание ее.

Хотя Штехлер и Хальтон (1987) рассматривали возникновение защиты и агрессии из различных систем, где защита связана с функциями строительства структуры и позитивными аффектами, а агрессия связана с самозащитой, мы понимаем эту ситуацию по-другому. Если защита и агрессия действительно возникают независимо друг от друга, переплетаются они так быстро, что различить их раздельные истоки не так легко. Складывающиеся баланс или пропорции будут зависеть от реакции окружающей среды на действия ребенка.

Абрахам (1924а) назвал эти вторые шесть месяцев жизни «орально садистическими», так как он предполагал, что за укусами скрывается враждебность, сочетающая в себе сексуальное и агрессивное удовлетворение. Он считал, что садистические черты характера или склонности к садизму у его взрослых пациентов были непосредственными остатками инфантильных форм орального сексуального удовлетворения. Однако, Бегнер и Кеннеди (1980) указывают, что садизм подразумевает намерение причинить боль; не похоже, что ребенок в таком возрасте (от шести до четырнадцати месяцев) может иметь подобную цель, потому что у него еще не хватает способностей сформулировать символические представления и сделать ментальное различие между своим собственным телом и телом другого. Часто кормящие матери из-за боли, нанесенной им, неправильно трактуют удовольствие ребенка, когда тот кусается. Они принимают все это за выражение садистической враждебности, и, в свою очередь, отвечают враждебностью. Такая типично неверная интерпретация поведения ребенка взрослыми довольно часто оказывает пагубное влияние на изначально недеструктивные притязания, связанные с объектом. Укусы, дерганье за волосы начинают ассоциироваться у ребенка со страданиями, которые вызывает в нем сердитая атака матери. Поэтому эти действия принимают враждебное, деструктивное содержание, последствия которых были описаны Гринэйкром (Greenacre, 1960).

Анальная фаза

Вскоре после рождения ребенок уже способен испытывать приятные ощущения от анальной зоны – например, когда мать меняет пеленки. При созревании, в течение второго года, анальная эрогенность все больше выступает на первый план. Теперь уже легко заметить, что ребенок получает удовольствие от анального и уретрального функционирования. Он наслаждается удерживанием и испусканием, а также прикосновениями, разглядыванием и обнюхиванием фекалий. При достижении большего контроля над сфинктером, совпадающего с миелинизацией нервных волокон (а это, ко всему прочему, дает возможность ребенку ходить), – удерживание и испускание фекалий и мочи могут стать способами получения аутоэротичного удовольствия. Как только появляется символическое мышление, моча и фекалии могут начать ассоциироваться с конфликтами, связанными с объектом и, особенно, с материнскими требованиями относительно отправлений туалета. Эти продукты тела также могут наделяться содержанием и восприниматься как подарок, ребеночек, бомба или даже как пенис, а могут выступать как средство манипулирования матерью. В процессе постепенного физического созревания появляется все больший контроль над экскреторными процессами и движениями, и, тем самым, обеспечивается появление источников нарциссического удовлетворения.

При изучении семидесяти двухлетних детей Роуф и Галенсон выявили ряд знаков, индуцирующих начало анальной фазы; их ясные описания позволяют клиницисту отметить важные ориентиры. Они включают: (1) изменения в структуре кишечника, в том числе и ежедневные, такие как понос, запор и задержка стула; (2) изменение поведения в течение или непосредственно перед дефекацией, такие как приседание, покраснение лица, напряжение, похрюкивание, дерганье за испачканную пеленку, резкое прерывание других действий, «взгляд во внутрь» с концентрацией на внутренних ощущениях, убегание и прятанье в углах или отдельных комнатах, сидение на туалетном стульчаке или «детском» стуле; (3) изменение поведения, непосредственно сопровождающего дефекацию, включая призыв к смене пеленки или сопротивление ее смены и игра с нею, размазывание или стремление съесть экскременты; (4) эмоциональные состояния, сопутствующие дефекации, включая возбуждение, удовольствие, стыд или беспокойство; (5) «исследование» анальной области (1981). Дети этого возраста проявляют огромное любопытство к действиям отправления туалета ровесников, братьев и сестер, родителей, а также получают удовольствие от различных анально-производных действий.

В одном из ранних комментариев к тому, что позднее стало пониматься как часть агрессивного инстинкта, Фрейд предположил, что в догенитальной либидной организации доминируют побуждения, позволяющие обрести всемогущество (1950b, стр. 193). Теперь у ребенка появилось более полное ощущение своего тела и стало значительно больше возможностей для контроля над его движениями. Когда он получает подтверждение своего невсемогущества, все еще возникает фрустрация, сопровождаемая гневом, направленным на объект. Сочетание враждебной агрессии и позитивного чувства любви к матери – своего рода обучение терпеть некоторую степень амбивалентности – становится решающим фактором развития в анальной фазе. В развитии всегда присутствуют множество разных тенденций, что приводит систему к потери равновесия и дисгармонии, а тенденция ребенка к регрессии является знаком движения процессов развития вперед-назад. Ребенок легко перевозбуждается и быстро впадает в угнетенное состояние, и все это часто приводит к вспышкам ярости и фрустрации. Даже при небольших стрессах появляются капризы, хныканье и прочие признаки несчастья. Вполне обычными являются хаотичные эмоциональные состояния, ясно проявляющиеся во вспышках раздражения.

Характерная для этого возраста враждебная агрессия, направленная на объект, навела Фрейда на мысль назвать этот период садистическо-анальной фазой (1905, заметка добавленная 1915). Наблюдать моменты направленной агрессии можно в изобилии при игре маленьких детей, кусающих, пинающих и царапающих друг друга в попытках овладеть желанной игрушкой, при этом они часто идентифицируются с агрессором и используют поведение, направленное на причинение боли, которое когда-то уже ими использовалось (Parens, 1979; McDevitt, 1983). Хотя когнитивные способности маленьких детей теперь существенно более развиты по сравнению с тем уровнем, когда кусание начало играть важную роль, тем не менее, наличие здесь садизма все же представляется сомнительным. Совершенно очевидным является ясное стремление к всемогуществу, но представляется весьма сомнительным, чтобы маленькому ребенку доставляли удовольствие болезненные последствия его агрессивных действий; поэтому непохоже, что «садистическое» стремление причинять боль сопровождает попытки обрести всемогущество. Аналогично реакции кормящей матери, реагирующей на укусы на предыдущей стадии развития, ответная реакция других людей, подвергшихся нападению, в конечном счете, вносит агрессивный смысл в это поведение. Такое наблюдение, возможно, заставило Фрейда заявить: «Можно предположить, что импульс жестокости возникает из инстинкта власти. Вообще жестокость легко входит в детскую натуру, поскольку препятствие, которое заставляет стремление к господству останавливаться перед болью другой личности (способность к жалости) развивается относительно поздно» (1905b, стр. 193).