КРЯКОВА (с порога). Ах, вы, суки! Боровиков, христианин хуев, гони мне чаю.
БОРОВИКОВ (в театральном конфузе). Манечка!
КРЯКОВА. Что тебе не нравится, паскуда? (Усаживается в кресло, берет пирожное, кусает). Как истинный христианин ты обязан денно и нощно заботиться о моем естестве.
Д у х о в пытается негромко прыснуть, но у него получается громко.
КРЯКОВА (вполоборота к нему). А ты вообще молчи, сука. Еб твою мать! Я думала, усрусь со страху. Поймала тачку, села, едем. А я (смеется)размякла, носом стала клевать, вдруг гляжу - на мост въезжаем. Я шоферу как заору: стой, пидор! разворачивайся! (Не может с собой совладать, хохочет и повизгивает).
БОРОВИКОВ (хрюкает от смеха). А он что?
КРЯКОВА. Ну что, бля? посмотрел, как на ебнутую.
БОРОВИКОВ. Но развернулся?
КРЯКОВА. Конечно, сука, развернулся - куда ему деться?
ДУХОВ (утирая огромный лоб огромным же платком в клетку). Ладно, повеселились - и довольно. Нам предстоит настроиться на серьезный лад.
КРЯКОВА. Боровиков, сука, жрать давай.
ОВЕЧКИНА (строго, отчаянно). Манюша, ты бы в такой день поостереглась сквернословить.
КРЯКОВА. Да ладно! . . Ортодоксы херовы...
ДУХОВ. Это все - пена, астрал у нее чистый.
Все умолкают. Молчание затягивается, нарастает неловкость.
КРЯКОВА. Ну?
ДУХОВ. Что - ну?
КРЯКОВА. Объяснит мне кто-нибудь, зачем надо было все это городить?
ШАПКИН. Тебе объясняй не объясняй...
КРЯКОВА. Ах ты, олигофрен прыщавый!
ДУХОВ. Нет, почему же. Тут в принципе нет ничего сложного. (Покровительственно взирает на присутствующих). Как всем вам хорошо известно из физики, всякому действию есть свое противодействие. Активизация светлых сил ведет к ответной активизации сил темных. Наблюдаемое сейчас повальное крещение - явление не случайное, оно вписывается в современный ход вещей. Движение как таковое оживилось буквально во всех сферах жизни - начиная с перестройки и кончая засильем муравьев в моей квартире.
ШАПКИН. Вот! Точно! Вчера передавали, что на Петроградской изловили двух змей.
ОВЕЧКИНА (в ужасе). Ах!
КРЯКОВА. Дура, ты что - змей боишься? Холодненькие, гладенькие. У меня дома живут две жабы и уж.
ОВЕЧКИНА. Мне батюшка объяснял, что страх женщин перед змеями связан с памятью об искусителе и первородном грехе. С тех пор я о них слышать спокойно не могу.
ШАПКИН. С каких пор? С батюшкиных разъяснений? Или с первородного греха? А до того, небось, играла с ними до самозабвения?
ОВЕЧКИНА (кротко). Я не берусь тебя судить...
ШАПКИН. Еще бы! Заповедь не позволяет, а то бы ты...
ДУХОВ (воздевает руки, посмеивается). Все, все, граждане! Не будем слепыми игрушками в руках темных сил... Миграция змей тоже показательна. Но дело не в ней. Мы становимся свидетелями рождения эволюционно нового типа разумного существа. Все мы мало-помалу становимся сталкерами, внедряемся в зону, познаем свой астрал, правим сердечную чакру...
КРЯКОВА. Ни хрена не понимаю.
ДУХОВ. Зона - это наше подсознание. При известной сноровке оттуда можно вынести много ценного. Лично у меня такие пробросы наблюдаются все чаще и чаще, у прочих же - в том числе у вас - они происходят пока неосознанно. Излишняя ментализация не дает вашим возможностям раскрыться до конца. Разумеется, этот светлый процесс тормозится темными силами - чернухой, и проводники этой мировой дьявольщины всячески стараются обокрасть нас энергетически.
БОРОВИКОВ. Фрейдизм. Мы-то православные!
ДУХОВ. Фрейд не мог существовать вне Божественного замысла. Вернемся все-таки к цели нашего сегодняшнего собрания. Нынче я решил дать черным силам серьезный бой, для чего и предпринимаются известные шаги, как то: установление свечей во всех крупных храмах в течение одной конкретной службы с последующим единением всех ставивших эти свечи. Дело в том, что я недавно изрядно тряханул противника...
ШАПКИН. Как?
Д у х о в с загадочным видом подносит палец к губам.
КРЯКОВА. Хуйня какая-то.
ДУХОВ. Но почему же? Что странного в стремлении единомышленников объединиться и сообща осуществить ряд мер чисто оборонительного характера? Мы будем вместе...
КРЯКОВА (кричит со зверским лицом). Мы вмес-с-стэ-э! !
ДУХОВ (ошеломленно). Это что за пасс?
ШАПКИН (безнадежно). Костя Кинчев. Певец и кумир. Он так поет.
ДУХОВ (с грустной улыбкой). Ну вот, ну вот... Я же сказал - чернуха не дремлет.
КРЯКОВА. Молчать, козел. Костя - Бог.
ШАПКИН. И вот такая - тоже единомышленница?
ДУХОВ. Главное то, что она провела через себя светлую волю, поставила свечу и пришла в наше общество со своим энергетическим паем. А слова ее что ж! это накипь, ментал...
КРЯКОВА. Ментал, хуял... Боровиков, где жратва? !
ШАПКИН (Д у х о в у). Ты прямо большевик. Тоже никакой сволочью не гнушались - лишь бы царя сковырнуть.
Б о р о в и к о в уже некоторое время переминается возле ш к а п а; наконец - решается.
БОРОВИКОВ. Может, тяпнем по маленькой?
КРЯКОВА. А у тебя есть, что ли? Так что ж ты тянешь, козел, давай тащи скорее!
Б о р о в и к о в поспешно достает из ш к а п а бутылку водки.
ДУХОВ. Граждане, нам нужно настроиться на один лад и в течение часа произносить про себя надлежащие тексты...
КРЯКОВА. Часа? ! А если я посрать захочу? Какой уж тут лад... И потом: через десять минут поет Чернодуев. Желаю слушать.
ДУХОВ (в смятении). Как? ! Нельзя! Он - энергетический вампир! Остановите ее!
Б о р о в и к о в между делом разливает водку по хрустальным стопкам.
ШАПКИН (Д у х о в у). Слушай, ты, по-моему, перегибаешь. Это же телевизор! Ну, сидел бы Чернодуев здесь - может, и крал бы энергию. Но куда ж она денется, если вампир - в ящике?
ДУХОВ (с горечью). А кто ее знает!
ОВЕЧКИНА. Завтра же нам причащаться, пить нельзя!
БОРОВИКОВ (наступает). Это кто же сказал? Это кто же запретил? Матфей? Или Лука?
ОВЕЧКИНА (упрямо). Нельзя.
ШАПКИН. Да нигде не сказано!
ДУХОВ. Я не участвую. Один раз, будучи соответственно настроен, я в гостях за пять минут выпил бутылку водки - а я не пью вообще, как вы знаете, - и стал, граждане, такое выдавать! Понесло меня в зону, мне рядышком поставили тазик. Я залью в себя, извергну обратно и ору: внимайте! Главное, ничего потом не помнил, а свидетели рассказывали, что я делал какие-то жуткие пророчества, говорил на редкость умные вещи... кропил мебель... короче, сыпал откровениями. Так что я не готов пока повторить. Слишком много энергии ушло.
БОРОВИКОВ. Да ладно! (Преодолевая сопротивление Д у х о в а, наливает ему).
О в е ч к и н а крестится. К р я к о в а с каменным лицом включает т е л е в и з о р. На экране - Ч е р н о д у е в. Лицо его мучительно напряжено, глаза полузакрыты. Звучит тихая музыка.
КРЯКОВА. Тихо, мудаки!
Начинается гвалт. Мнения разделяются. Д у х о в и О в е ч к и н а настаивают на немедленном устранении Ч е р н о д у е в а. К р я к о в а и Б о р о в и к о в в довольно смелых выражениях указывают оппонентам на узость их художественного кругозора. Ш а п к и н старается среди шума разобрать слова песни. Он держит нейтралитет.
ШАПКИН (морщит лоб). Никак не врублюсь... Вода... пройду через воду какую-то... Вода, очисти нас... Слышь, Духов! Он о воде!
ДУХОВ. Ну! Ну вот же!
ШАПКИН. Не знаю. Лично у меня, например, как Чернодуева послушаю душевный подъем.
КРЯКОВА. Подъем хуя у тебя.
ДУХОВ. Это иллюзия. Происходит кража неизвестных тебе энергетических запасов и лицемерное возвращение малой их части. Все равно, что у тебя увели кошелек с сотней рублей, о которых ты не знал, а потом торжественно подарили из них же пятерку.
КРЯКОВА. Что? Пятеру у него украли? Да он пропил ее на той неделе, пусть не пиздит!
ШАПКИН. Кто-нибудь - уберите ее, наконец!
БОРОВИКОВ. Друзья мои, давайте лучше шандабарахнем!