Адмирал Макаров неоднократно приезжал в Ньюкасл, чтобы лично контролировать строительство ледокола. Он внес много полезных усовершенствований, проявлял большую заботу о бытовых условиях экипажа.

8 марта 1899 г. на "Ермаке" был поднят русский флаг. А через 10 дней на подходе к Кронштадту "Ермак" впервые встретил сплошной лед, который он легко преодолел. Огромные толпы народа восторженно встречали ледового богатыря. Менделеев послал телеграмму Макарову: "Лед, запирающий Петербург, вы победили.

Поздравляю, ждем такого же успеха в полярных льдах".

В первый арктический рейс "Ермак" вышел в середине июня того же года. Макаров разработал большую научную программу экспедиции.

"С первого же входа во льды обнаружилось, что ледокол, вопреки мнению многих, может справляться с полярными льдами. "Ермак" прошел 230 миль в условиях, в которых другой корабль не мог бы тронуться с места; но корпус ледокола оказался недостаточно крепок для борьбы с полярными твердынями, и наступил период реакции, когда "Ермаку" и его инициатору досталось очень трудно" - так писал адмирал о первых плаваниях своего детища в Северном Ледовитом океане. Получив пробоину в носовой части от столкновения со льдиной, "Ермак" возвратился в Ньюкасл на ремонт. Была создана комиссия для исследования повреждений. Члены комиссии - противники Макарова постановили, что ледокол непригоден по общей слабости корпуса для работы в арктических льдах. После ремонта и подкрепления корпуса "Ермак" прибыл в Кронштадт.

Зима 1899-1900 гг. выдалась на редкость суровой. Ледокол занимался проводкой судов в Финском заливе.

Капитаны торговых судов не имели представления, как ходить за ледоколом. Уже тогда Макаров применил проводку судов во ЛЬДУ на коротком буксире... В снежную бурю новый броненосец "Генерал-адмирал Апраксин" вылетел на камки у острова Гоглаид. Не подоспей вовремя "Ермак", броненосец неминуемо разбился бы о камни. При спасательных работах впервые применили беспроволочный телеграф, изобретенный А. С. Поповым. Затем "Ермак" спас рыбаков, унесенных в море на льдине.

В январе 1901 г. "Ермак" подвергся большой переделке. Ему заменяли носовую часть, убрали носовые машины и два котла, шпангоуты поставили перпендикулярно обшивке. Корпус его значительно удлинился и стал прочнее. Ледокол снова проводит суда в Финском и Рижском заливах... Макаров все-таки добивается разрешения снова выйти в Арктику. В июне "Ермак" берет курс к Новой Земле.

Попав в тяжелую зону торосистых льдов, он почти на месяц оказался в ледовом плену. Когда сжатие льдов прекратилось, "Ермак" направился к Земле Франца-Иосифа и в начале сентября возвратился в Тромсе. Несмотря на удачное плавание и собранный научный материал, дальнейшие плавания "Ермака" в Арктике были окончательно запрещены. Попыткам Макарова при помощи ледокола наладить регулярные плавания судов вдоль "фасада нашей родины", пройти к Северному полюсу, изучать Арктику был положен конец. Последний раз С. О. Макаров побывал на "Ермаке" 26 ноября 1903 г. незадолго до своей гибели.

Его детище ледокол "Ермак" пережил своего создателя на 60 лет.

За эти годы он провел тысячи судов через тяжелые льды Арктики. Не одно поколение моряков воспитано на этом славном и легендарном ледоколе.

В 1яарте 1948 г. был торжественно отмечен 50-летний юбилей "дедушки"

ледокольного флота. Ледокол "Ермак" был награжден орденом "Ленина".

* * *

Л. СКРЯГИН

МАРИНИСТ

ЕВГЕНИИ ВОЙШВИЛЛО

СТАРИННЫЙ ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ занимает четвертую часть площади однокомнатной квартиры ленинградского художника-мариниста Евгения Валериановича Войшвилло. Не этом добротном рабочем столе царит кажущийся на первый взгляд беспорядок. Он завален эскизами, чертежами, фотографиями и стопками книг. Но если приглядеться внимательно, этот "беспорядок" и являет собой ту обычную рабочую обстановку и полный порядок, при котором привык работать хозяин квартиры. На столе - ничего лишнего. В двух гильзах от 76-мм снарядов - карандаши, кисти, фломастеры, вставочки с чертежными перьями, рядом - краски, ластики, скальпели, ножи. На стопке книг миниатюрная, искусно сделанная из черного дерева модель трехмачтового парусного корабля середины XVI 11 века. Модель без футляра...

- Поставили бы вы ее лучше в шкаф, за стекло. Положите иа стол пачку чертежей и переломаете паруснику весь рангоут, - как-то заметил я.

- О нет, этого не случится. Это - один из главных моих рабочих инструментов. Я сделал ее сам, когда получил приглашение сотрудничать с журналом "Морской флот", рисовать парусные отечественные и иностранные корабли. Как правило, большинство художников рисуют корабли со скулы и с уровня воды. Я задумал рисовать парусники для рубрики "Из истории морского флота" в разных положениях. - Он положил на стол стопку книг и, поставив на них модель корабля, продолжал: - Вот вам вид с борта, вот - с кормы, с носа. Если я поставлю модель на стол, живо представляю себе корабль с птичьего полета. Эта модель помогает мне выбрать нужный ракурс.

Когда рисунки парусных кораблей начали появляться на третьей странице обложки "Морского флота", подписчики журнала стали собирать их в отдельные альбомы, украшать ими каюты, стены мореходных училищ, школ, клубов, судомодельных кружков.

Почему любителям флота нравятся работы Войшвилло?

Прежде всего это высокий профессиональный уровень исполнения, художественность?, точность изображения всех деталей судна и его оснастки.

Перед тем, как взять в руки карандаш или кисть, художник много дней проводит в архивах, музеях и библиотеках. Он собирает о корабле необходимые сведения, потом делает его чертеж, выбирает ракурс, изучает текст автора и, продумав ситуацию, начинает рисовать. Как правило, окончательному рисунку, который посылается в редакцию, предшествует несколько набросков и эскизов.

- Как вы научились рисовать и когда нарисовали ваш первый корабль? спрашиваю я у художника.

- Началось это давно, лет семьдесят назад. Мой отец был военным моряком российского флота, инженером-механиком. В 1913 году он окончил с серебряной медалью Военноморскую академию в Санкт-Петербурге и был назначен наблюдающим за постройкой военных кораблей на верфь "Блом и Фосс" в Гамбург", куда переехал из Либавы с семьей. Жили тогда мы в пригороде Гамбурга, а дачном поселке Бланкенезе, на берегу Эльбы. Из окон дома открывался великолепный вид на реку. Каждый день я смотрел на проходящие мимо корабли - огромные, похожие на серые исполинские утюги линкоры, трехтрубные "трансатлантики" и многочисленные парусники. Иногда, "за примерное поведение", что случалось не часто, отец брал меня с собой на верфь. Там-то я и познакомился с кораблями близко. Впечатление было очень сильное. Мне нравилась угрюмая мощь стальных громадин, но любил я больше парусные суда - барки, баркеитины и шхуны. С этого все и началось. Отец, который считался хорошим художником-любителем, помогал мне, указывал на ошибки и неточности.

Помню, он любил повторять: "Легко рисовать, когда не умеешь, а когда умеешь - это совсем другое дело".

Потом я узнал, что это слова известного французского художника Эдгара Дега.

В квартире художника я с интересом перелистываю альбомы, рассматриваю его ранние работы. Передо мной тысячи прекрасных рисунков и эскизов. Но это не только корабли.

Есть самолеты, дирижабли, автомашины, паровозы,, трактора... Видя мое удивление, хозяин дома замечает:

- Вот сейчас, когда мне под восемьдесят, я называю себя маринистом.

А им ведь я стал не сразу. Мой путь к морю пролег через цеха заводов, авиацию и газеты.

В 1925 году после окончания средней школы Евгений Войшвилло работал сначала подручным слесаря на заводе "Айваз", а затем слесарем-сборщиком на фабрике имени Володарского...

Летом 1927 года сдал экзамен в Академию художеств, но... не прошел по конкурсу. Из 360 кандидатов было принято 40. Войшвилло приняли на второй курс художественно-промышленного техникума при этой же Академии.