- Гамбо, болван! Немедленно неси из каюты багаж! Ну что же, капитан, вот и окончилось наше плаванье. И сегодня вечером вы свидитесь со всеми своими детишками, о которых столько рассказывали. Непременно кланяйтесь от меня Полли, и Бетти, и малышу Томми и не забудьте засвидетельствовать мое почтение миссис Фрэнкс. Вчера я не мог дождаться конца путешествия, а сегодня почт, жалею, что оно уже позади. Теперь, когда я расстаюсь с узкой койкой в моей каюте, она кажется мне очень удобной.

Мистер Тречл, сурово насупив брови, глядел на молодого пассажиоа, который не заплатил за проезд. Он даже не снизошел до кивка, когда капитан Фрэнкс сказал:

- Вот этот джентльмен, сэр, и есть мистер Трейл, чье имя вам знакомо.

- Оно хорошо известно в Бристоле, сэр, - величественно проронил мистер Трейл.

- А это мистер Уорингтон, сын госпожи Эсмонд-Уорингтон из Каслвуда, докончил капитан.

Шляпа бристольского купца мгновенно оказалась у него в руках, а сам он принялся изгибаться в поклонах столь глубоких, словно перед ним был наследный принц какого-нибудь королевства.

- Боже милостивый, мистер Уорингтон! Вот уж поистине радость! Благодарение небу, что ваше путешествие прошло благополучно. На берег вас доставит моя лодка. А пока разрешите мне от всей души приветствовать вас на берегах Англии; и разрешите мне пожать вашу руку - руку сына моей благодетельницы и покровительницы миссис Эсмонд-Уорингтон, чье имя, позвольте вас заверить, весьма известно и почитаемо на бристольской бирже. Верно, Фрэнкс?

- Из всех виргинских табаков нет табака лучше и приятней, чем "Три Замка", - заметил мистер Фрэнкс, вытаскивая из кармана внушительных размеров медную табакерку и отправляя в свой веселый рот солидный кусок жвачки. - Вы еще не знаете, какое это утешительное зелье, сэр, а вот придете в возраст, так и сами к нему пристраститесь. Так ведь оно и будет, э, мистер Трейл? Десять бы трюмов им нагрузить, а не один! Там и на больше трюмов хватило бы - я говорил про это с госпожой Эсмонд, и я объехал всю ее плантацию, а когда я прихожу в ее дом, она обходится со мной, что с твоим лордом: угощает лучшим вином и не заставляет прохлаждаться часами в конторе, как некоторые (тут капитан выразительно посмотрел на мистера Трейла). Вот это истинно высокородная леди, сразу видно, и могла бы собирать табак не сотнями бочонков, а тысячами, хватало бы только работников.

- С недавних пор я занялся гвинейской торговлей и мог бы еще до осени доставить ее милости столько здоровых молодых негров, сколько она пожелает, - заискивающе заметил мистер Трейл.

- Мы не покупаем негров, вывезенных из Африки, - холодно ответил молодой джентльмен. - Мой дед и матушка всегда были против подобной торговли, и мне отвратительно думать о том, что бедняг можно продавать и покупать.

- Но ведь это делается для их же блага, любезный сэр! Для их телесного и духовного блага! - вскричал мистер Трейл. - Мы покупаем этих несчастных лишь для их же пользы; но позвольте, я растолкую вам все это подробнее у меня дома. Вы найдете там счастливый семейный очаг, истинно христианскую семью и простой здоровый стол честного английского торговца. Верно, капитан Фрэнкс?

- Тут мне сказать нечего, - проворчал капитан. - Ни к обеду, ни к ужину вы меня ни разу не приглашали. Только один раз позвали попеть псалмы да послушать, как проповедует мистер Уорд; ну, да я до таких развлечений не охотник.

Пропустив это заявление мимо ушей, мистер Трейл продолжал все тем же доверительным тоном:

- Дело есть дело, любезный сэр, и я знаю, что мой долг и долг нас всех - взращивать плоды земные в положенное время; и как наследник леди Эсмонд я полагаю, что говорю с наследником этого обширного имения?..

Молодой джентльмен поклонился.

- ...вы обязаны как можно раньше внять велению долга, зовущего вас приумножить богатства, которые ниспослало вам небо. Я не могу не сказать вам это, как честный торговец, а как человек благоразумный, не должен ли я настаивать на том, что послужит и к вашей выгоде, и к моей? Разумеется, должен, любезный мистер Джордж!

- Меня зовут не Джордж, а Генри, - сказал юноша и отвернулся, сдерживая слезы.

- Боже милостивый! Как же так, сэр? Ведь вы же сказали, что вы наследник миледи? А разве не Джордж Эсмонд-Уорингтон, эсквайр...

- Да замолчите же, дурак! - воскликнул мистер Фрэнкс, довольно чувствительно ткнув купца кулаком в пухлый бок, едва молодой человек отвернулся. - Разве вы не видите, что он вытирает глаза, да и траура его не заметили?

- Как вы смеете, капитан Фрэнкс? Вы уже и на хозяина готовы поднять руку? Наследник-то мистер Джордж. Я ведь знаю завещание полковника.

- Мистер Джордж там, - ответил капитан, указывая пальцем на палубу.

- Где-где? - воскликнул купец.

- Мистер Джордж там, - повторил капитан, на этот раз указав не то на клотик, не то на небо над ним. - Девятого июля, сэр, сравняется год, как он преставился. Вздумалось ему отправиться с генералом Брэддоком, ну, и после того страшного дела на Бель-Ривер он не вернулся, а с ним и еще тысяча человек. Всех раненых добивали без пощады. Вам ведь известны повадки индейцев, мистер Трейл? - Тут капитан быстро обвел пальцем вокруг своей головы. - Гнусность-то какая, сэр, верно? А был он красавец - ну точь-в-точь как этот молодой джентльмен; только волосы у него были черные... а теперь они висят в вигваме какого-нибудь кровожадного индейца. Он частенько бывал на борту "Юной Рэйчел" и всякий раз приказывал вскрыть ящик со своими книгами прямо на палубе - не мог дождаться, пока их снесут на берег. Он был молчаливым и конфузливым, совсем не таким, как этот вот молодой джентльмен, весельчак и забавник, которому прямо удержу не было. Только известие о смерти брата совсем его сразило, и он слег с лихорадкой - она на этом их болотистом Потомаке многих в могилу сводит; только в плаванье ему полегчало - плаванье хоть кого излечит, да и не век же молодому человеку горевать из-за смерти брата, которая сделала его наследником такого состояния! С того дня, как мы завидели берега Ирландии, он совсем повеселел, а все же нет-нет да и скажет, хоть и расположение духа у него вроде бы отличное: "Ах, если бы мой милый Джордж смотрел сейчас на эти виды вместе со мной!" Ну, и когда вы помянули имя его брата, он, понимаете, не выдержал. - Тут добряк капитан посмотрел на предмет своего сочувствия, и его собственные глаза наполнились слезами.