- Да гори огнем ее парики и сдохни ее пудель! - воскликнул де Кюрдюк. Что насчет красавицы, Франклин Фокс?

- Во-первых, у нее есть пять тысяч огороженных акров в Норфолке, графство в Шотландии, замок в Уэльсе, вилла в Ричмонде, угловой дом на Белгрейв-сквер и восемьдесят тысяч в трехпроцентных бумагах.

- Apres? {Затем? (франц.).} - спросил Кюрдюк, не сдержав зевок.

- Во-вторых, Бородино lui fait la cour {За ней ухаживает (франц.).}. Они двоюродные, ее мать была в девичестве Арманьяк, из эмигрантов. Старый маршал, его отец, был женат на второй сестре. Он, кажется, был у них лакеем, до того как Наполеон возвел его в князья.

- Да нет, не лакеем, вторым кучером, - добродушно поправил Том Протокол. - Он же кавалерист, Фрэнк, а не пехотинец.

- Видели б вы сегодня его ярость (я имею в виду Бородино-младшего), когда он застал меня в герцогининой гостиной tete-a-tete {Наедине (франц.).} с наследницей, которая соблаговолила даже принять букет из этих рук. Он стоит мне три гинеи, - добавил бедняга Фрэнк, вздохнув и пожав плечами. - А этот негодяй на ковент-гарденском рынке не дает в кредит. Однако цветы-то она взяла, а, Кюрдюк?

- Да, и кинула их Альбони, - отозвался юный пэр с надменной усмешкой. И бедняжка Франклин Фоке вынужден был признать, что так оно и было.

Тут maitre d'hotel объявил, что ужинать подано. Все заметили, что даже гузка молочного индюшонка не произвела в тот вечер на Кюрдюка ровно никакого впечатления.

II

Появление в свете юной Аметисты Пимлико, впервые заблиставшей на приеме во дворце, а затем и в лучших салонах бомонда, произвело сенсацию, какую редко вызывает восход на светском небосводе новой красавицы. Мужчины сходили с ума от любви, а женщины от ревности. Ее глаза, ее красота, ее ум, ее ton {Манера держаться (франц.).} произвели настоящий фурор восторга и зависти.

Ее вывозила ее светлость герцогиня Фиц-Томмагавк вместе с собственными дочерьми леди Гвендолиной и леди Гвиневерой Амбразур, но царственная красота наследницы совершенно затмила простые прелести ее кузин, ибо сияла так ослепительно, что "малым светочам" оставалось лишь чуть заметно мерцать. Дня не прошло, как весь бомонд, недели не прошло, как уже и весь остальной город гудел от разговоров о ее красоте; светские дамы и денди в Мэйфэре сходили по ней с ума или жаждали ее крови, но и миссис Добс на Блумсбери-сквер (ходившая в "киятр" в своем зеленом тюрбане и мятом ярко-желтом атласном платье) судачила со своим благоверным насчет "наследницы".

Толпы устремлялись к "Сквобу и Линчу", что в Лонг-Эйкре, смотреть, как для нее там мастерят кареты, такие безупречно прекрасные, такие великолепные, такие покойные, такие вызывающе непритязательные и потрясающе простые! Помимо наследственного столового золоченого и чеканного серебра, хранящегося в семидесяти кованых сундуках у Чайлдса, Рамбл и Бригз изготовили для нее золотой сервиз, а Гэрревей из Хеймаркета - сервиз, воспроизводящий чеканку Бенвенуто Челлини и вызывавший восхищение всего Лондона. И вот вам истинный факт: не прошло и месяца, как посрамленные городские галантерейщики выставили на продажу узкие голубые панталоны под названием "Смерть наследницам, самый скромный покрой, по два шиллинга и шесть пенсов", а еще задолго до этого весь высший свет ринулся к мадам Кринолин или же отправил курьеров в Париж к мадам Марабу, желая во что бы то ни стало скопировать ее туалеты. Но, как заметил бард из Мантуи, "Non quivis contigit" {Не каждому подходит (лат.).} - не на всякую ножку годится Золушкина chaussure {Обувь (франц.).}.

При всем этом великолепии, поклонении и красоте, среди всеобщих восторгов, среди толп, склоняющихся к ее ногам, была ли счастлива Аметиста? Ах, нет! Не под драгоценнейшим колье от "Рамбла и Бригза", не в воздушном кабриолете от Линча обретает сердце радость. "Que je me ruinerai, - как говорит Фронсак в письме к Боссюэ, - si je savais ou acheter le bonheur!" {"Как бы я разорился, если бы знал, где купить счастье" (франц.).}

Со всем ее богатством и великолепием Аметиста была несчастлива несчастлива, ибо одинока, несчастлива, ибо ее любящему сердцу не к чему было прилепиться. Ее роскошный особняк был монашеской обителью - ни один мужчина не входил сюда, за исключением Франклина Фокса (который в счет не шел), да родственников герцогини, да старого лорда Сплина и его друга, не менее старого сэра Джона Хандрина, и ее кузена - противного, противного Бородино.

Князь Бородино открыто объявил, что она с ним помолвлена. Ничего удивительного, что будучи crible de dettes {По уши в долгах (франц.).}, он задумал воспользоваться такой возможностью, чтобы refaire sa fortune {Поправить свои дела (франц.).}. Он угрожал, что убьет всякого, кто осмелится бросить взгляд на наследницу. И чудовище выполнило угрозу. Майор Григг из лейб-гвардейского полка уже пал от его руки в Остенде. О'Тул, который познакомился с нею на Рейне, получил в Кобленце пулю в плечо и был не склонен продолжать столь опасное ухаживание. Бородино попадал в туза со стапятидесяти шагов. На шпагах он мог одолеть графа Бертрана или самого Александра Дюма. Это был дракон, сторожащий драгоценное pomme d'or {Золотое яблоко (франц.).}, и мало кто еще отважился бы потягаться силой с врагом si redoutable {Столь грозным (франц.).}.

Сидя за Salmis d'escargot {Рагу из улиток (франц.).} в "Ковентри-клубе", молодые денди, которых мы представили читателю в предыдущем томе, разговаривали о наследнице. Франклин Фокс описывал ее жизнь лорду де Кюрдюку, который - о чудо! - слушал его с интересом. Были обсуждены посягательства Бородино и затворничество прекрасной Аметисты. Дом Фиц-Томмагавков на Белгрейв-сквер расположен, как известно всякому, вплотную к особняку, в котором жила Аметиста. Из дома в дом можно было попадать, не выходя на улицу. Она никуда не выезжала иначе как под охраной герцогини, и прорвать такое ограждение было невозможно.

- Невозможно? Все возможно, - сказал лорд Кюрдюк.

- Пари на что вам будет угодно, вы к ней не проникнете, - сказал молодой маркиз Мартингейл.

- Ставлю тысячу пони {В жаргоне игроков "пони" - билет в 25 фунтов стерлингов.}, что проведу неделю в доме наследницы до окончания сезона, ответил лорд Кюрдюк с легким зевком, и пари было заключено под одобрительные возгласы.