У трапа его ждал Чезарь Мори. "Дорогой друг, дуче был введен в заблуждение, - сказан полицейский. - Он не понял, что речь идет о вас, вы назвали себя слишком фривольно, одно имя, без титула, к этому не привыкли в секретариате. Едем, вождь ждет вас".

"Линкольн" префекта доставил расцветшего от удовольствия дона Чиччо не во дворец дуче, а в тюрьму.

- Смысл? Сведение счетов? Два честолюбца?

- Не знаю. Быть может. Есть, однако, допуски иного рода, - ответил мой собеседник.

- А именно?

- Давайте идти по порядку. Что такое мафия? Это ведь не только наркотики, похищения людей, игорные дома, коррупция, взятки, проституция, шантаж, торговля похищенными культурными ценностями. Это еще и налоги, которые сицилийские латифундисты хотели получать с крестьян за ту землю, которую они сдавали в аренду. Дополнительные налоги, в обход государства. У нас мало земли и много крестьян. И вся земля принадлежала латифундистам. Так все беззаконные налоги с крестьян в Сицилии взимала мафия в пользу латифундистов, живших в Риме, отчуждая часть этих денег в свой карман - за услуги и риск. Муссолини, однако, не хотел упускать эти деньги, он хотел получать все.

И Чезарь Мори начал аресты среди "крестьянских мафиози"; он, впрочем, начал снизу - заметьте себе, в этом разгадка многого. Во всех маленьких городках Сицилии были арестованы сотни мафиози. Их приковывали друг к другу цепями и отправляли в концлагерь на остров Липари. Префект Мори ездил по Сицилии и лично руководил арестами. Он исчез из Палермо на пять дней и вернулся из Рима с законом о введении смертной казни. В тот же день он распорядился о применении пыток во время допросов рядовых мафиози: через тела пропускали ток, срывали ногти, жгли ступни ног. Мори добился своего: святая святых мафии - "закон круговой поруки" треснул. Рядовые мафиози, не выдержав пыток, начали показывать все, что знали. Муссолини выступил в парламенте: "Благодаря бесстрашному скальпелю Чезаря Мори я покончил с мафией!" Вскоре Чезарь Мори стал чуть не национальным героем Италии. Его понесло вовсю. Он арестовал руководителей "высшей" мафии - дона Вито и дона Кало. Потом он поднял руку на нескольких "старых борцов фашизма" - к ним протянулись нити от "низшей" мафии. Он держал в тюрьме мэра Пьяна-деи-Гречи дона Чиччо, нескольких адвокатов мафии и врачей, которые делали операции раненым безымянным пациентам. И в тот день, когда Чезарь Мори во время выступления в одном из литературных клубов Рима ликующе объявил, что он нащупал тайный штаб "высшей" мафии, адъютант шепнул префекту, что его просят к телефону по срочному делу. Мори выслушал просьбу заместителя министра внутренних дел, вернулся в зал: "Друзья, срочные дела у министра, до завтра". Однако "завтра" не состоялось: Чезарь Мори получил отставку; полнейшее безвластие настало для префекта, безвластие и запоздалое понимание истины: "заигрался". Через месяц после его отставки был заменен весь полицейский и судебный аппарат в Сицилии. Рим объяснил и это: "мафия выкорчевана, наступила пора спокойствия, чрезвычайные меры не потребны более".

Все, однако, на самом-то деле было проще и сложней - победила мафия, победила своим обычным, хитрым методом. Сработала цепь связей, то есть основоположение тотальной коррупции. Началась же история проникновения мафии в "движение" чернорубашечников еще в двадцатые годы, когда молодой фашист, убив итальянского социалиста, антифашиста Джакомо Маттеотти, что вызвало взрыв возмущения в стране, обратился за помощью к "крестным отцам" - только те могли надежно укрыть и обеспечить алиби: по приказу старшего любой темный мафиози готов взять на себя чужую вину. Мафия, при всей своей скрытной монолитности, тем не менее персонифицирована: говорят, что фашиста укрыл и спас дон Кало, тот самый дон Кало, который был привлечен к ответственности наивным Чезарем Мори как раз накануне его скандального и бесславного увольнения от должности.

Естественно, дон Кало был отпущен через несколько дней после изгнания Мори.

Более того, соперник дона Кало, признанный "босс" дон Вито, был брошен в сырой карцер - старика заставили умереть, короновав дона Кало, друга фашизма, новым "боссом" Сицилии.

...Я ехал по широкой автостраде, брошенной через долину. Горы громоздились вдали - синие, резкие как прыжок, затаенные. Пустая автострада, ни души, один лишь мой "фиатик" - затерянность...

"Так промахаешь всю Сицилию", - подумал я, вспомнив, как три года назад прорезал Италию с запада на восток, до Югославии, по такой же, даже еще лучше, автостраде; скорость - сто тридцать, "втягивание" в ритм, нет времени глядеть окрест - только перед собою; тоннели, залитые резким желтым светом, десятки тоннелей - и никакой Италии. Автострада отчуждает пейзаж, она угодна скорости, как некоей самоцели. Стоп! Не начинаешь ли ты тяготеть к прекрасным, но безвозвратным временам кибитки?! "Проселочным путем люблю скакать в телеге и, взором медленным пронзая ночи тень, встречать по сторонам..." Прекрасно? Еще бы! Но ведь ушло! Значит, видимо, надо думать о том, чтобы как-то навязать нынешним скоростям хоть гран былой поэзии, осмысление пути, щемящую жалость промелькнувшего. Как? Не знаю. Но только не уповая на минувшее - это дезертирство и беспомощность.

...Я переместился в крайний ряд и съехал на "муниципальную" дорогу, маленькую, узкую, щербатую, и повела она меня в горы, в тишину, к "крестным отцам", в самый центр безлюдной, жаркой и затаенной Сицилии...

1

- Не верьте вздору о мафии, - сказал Нино, хозяин таверны, где я остановился; мой приятель из Катании порекомендовал пообедать именно там: "Хозяин, дон Нино, старый мафиози, десять лет прожил в Нью-Йорке, поговорите с ним в открытую, считают, что он "паблик рилэйшенс офисер", после "Крестного отца" мафия пытается расположить к себе прессу".

Дон Нино был одет в легкий белый костюм, сама элегантность; очки в черепаховой оправе делали его похожим на ученого. Он проследил за тем, как официант принес нам спагетти, налил в стаканы черное - до того оно было густым - вино, закурил, картинно забросил ногу на ногу и придвинулся ко мне еще ближе, склонив голову чуть не к скатерти: