"Однако, если бы Лондон рассуждал подобным образом, - подумал Саша, если бы он воспринимал перемены в отношении к нему Руфи как диалектик, то произведение не имело бы такой силы воздействия на ум и сердце читателя, какую оно имеет в том виде, как оно есть. Да и Джек Лондон, возможно, был бы в наших глазах не тем, кто он есть".
В глубоком раздумье Ковалев не заметил как пришел домой, как поужинал и как оказался в постели. Заложив руки за голову, он лежал и напряженно думал о том, какой бы найти способ, который более зримо убедил бы его в правильности этих суждений. Вдруг его осенило. В комнате было темно, и он, встав с постели, подошел к книжному шкафу и наугад, на ощупь взял с полки книгу. Пройдя на кухню, он включил свет и обнаружил, что ему попала в руки книжка Лермонтова "Герой нашего времени". Также наудачу он открыл ее на сто сорок девятой странице и стал читать запись Печорина от 12 июня.
"И губы мои коснулись ее нежной щечки, - прочел Саша, - она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади: никто не видал".
Саша подчеркнул слова "никто не видал", отметив про себя, что эта ситуация скроена по той же самой схеме "событие-знание" и продолжил чтение:
"Ее беспокоило мое молчание, но я поклялся не говорить ни слова - из любопытства". Саша подчеркнул и это предложение.
"Вы молчите? - продолжала она, - вы, может быть, хотите, чтоб я первая вам сказала, что я вас люблю?..".
Дойдя до места, где Печорин обнаружил военную пирушку и подслушал разговор о том, что его - Печорина - надо проучить, Ковалев обвел карандашом весь этот разговор, умещавшийся целиком в его схему, и особо отметил то место, где речь шла о пистолетах, которые заговорщики не собирались заряжать, чтобы тем самым лишь разыграть сцену дуэли и посмотреть, как станет вести себя Печорин.
Затем Ковалев взял чистую тетрадь и выписал в нее еще несколько десятков цитат.
Подсчитав выписки и количество страниц, Саша нашел, что на одну страницу приходится в среднем более одного события, которое от кого-то следовало скрывать или которое было раскрыто. Тайной были окутаны отношения Печорина с княжной Мэри, Верой и Грушницким. Скрытный характер имела и дуэль. По сути здесь не было какого-либо события, не освященного тайной. Детективная литература вообще построена на тайне. Но тайна представляет собой и центральную проблему философии и науки. Постижение истины - это и постижение тайны. И разница здесь состоит лишь в том, что философия рассматривает возможности, пути и способы постижения истины абстрактным человеком. В литературе этот человек обретает конкретный социологический облик, и центр тяжести здесь смещается с познавательного отношения к предмету на познавательные отношения героев. Но это уже область этики. Этика же рассматривает лишь поступки, ставшие известными другим. Она анализирует лишь "реализованный товар". Однако существует масса товара, не дошедшая до рынка. Этим "товаром" по большой части и являются интимные отношения людей. До них наука не доходит, и они полностью отданы на произвол индивидуального опыта и искусства.
Саша перелистал несколько страниц книжки вперед и прочел: "А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся душой! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет! Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути..."
"Примерно так же поступают и дети, подумал Саша, - когда они плачут и требуют понравившуюся им куклу, но наигравшись с ней, забрасывают ее в дальний угол и готовы плакать по новой... Но поскольку и взрослые и дети подвержены подобного рода соблазнам, значит существует определенная закономерность, руководящая их поведением. Игрушки и вещи становятся ненужными лишь тогда, когда процесс купли-продажи уже совершен, когда люди ими уже обладают, когда люди их знают...
Саше пришла в голову мысль, что проблемы тайны не являются лишь привилегией искусства и интимных взаимоотношений людей. В реальной жизни они преследуют человека повседневно. В семье всегда есть тайны от детей, от соседей, знакомых; на производстве тайны руководителей и подчиненных. Профессиональная, в частности, медицинская тайна возродила и взяла себе на вооружение даже умерший язык; французский язык в России в свое время скрывал тайны господ от слуг. По существу, вся человеческая деятельность, включая трудовую, связана с ограничением, либо с расширением круга людей, на которых должна распространятся та или иная информация. Пожалуй, и язык сформирован в соответствии с этой закономерностью, ибо в различных аудиториях функционируют разные стилистические и профессиональные структуры языка.
Таким образом, фундаментальный водораздел мира проходит не только в сфере отношения субъекта и объекта, но и в сфере информационного взаимоотношения субъектов. Специфика информации о предмете, событии, поступке должна определять и круг людей, способных оценить ее. Распространяясь на чуждую ей почву она порождает предательство, некомпетентность и обретает признаки "сора", который кто-то вынес из избы.
В области физики этот водораздел находится между частицей в виртуальном и реальном состоянии, между различными энергетическими состояниями атома, который излучением либо поглощением извещает нас об изменениях такого рода. Принципы неопределенности и дополнительности в этом случае выступают лишь как различные формы проявления более общего принципа: частицы включают информацию о себе в различные разделы физической науки, хотя и "не догадываются" о том, что их различные состояния исследуют одни и те же люди. Они предстают перед людьми "продуктом" ("вещью в себе") в смысле импульса и товаром ("вещью для нас") в смысле своих координат, либо наоборот. В одном эксперименте свет - это частица, а в другом - волна.
Ударившись в сопоставления, Саша дошел до биологии. Если товар это то, что производится и потребляется, то деньги лишь обращаются. В деньгах по существу, нет собственной стоимости, их стихия - движение, их, как и волка "ноги кормят". Но волк - животное, а животным в биологии противостоят растения. Стихия движения присуща животным и деньгам, а товарам и растениям свойствен по преимуществу покой. Движение товаров и растений - это не правило, а исключение, и если правило, то совершенно особого рода. Гегель сравнивает женщину с растением, а мужчину с животным. Пожалуй, он прав, если рассматривать женщину как хранительницу семейного очага, а мужчину как добытчика средств существования и процветания. Тогда производство и быт, сфера производства и сфера обслуживания, а вместе с ней и системы просвещения и здравоохранения скроены с соответствии со структурой, которая имеет свои корни уже в биологии. Цветы и насекомые, водоросли и бактерии, прокариоты и эукариоты, все систематические группы, по-видимому, можно рассматривать с точки зрения "покоя-движения" , становления и отношения. Перенос информации имеет место не только в познавательном отношении человека к предмету, но и в самих предметах. Именно эти отношения и есть аналог и прообраз отношений героев. В живой клетке это отношение осуществляет информационная РНК, на уровне организмов и видов эту деятельность продолжают, например, насекомые, перенося пыльцу с одного цветка на другой и т.д. Коммуникация в животном мире уже вполне определенно может быть сопоставлена с товарообменом.