Не прошло и двух минут, как журналы, гранки и рецензируемые книги, сваленные в кресле, переместились в стоящее рядом ведерко из-под угля, а вместо них там расположился Клайв с сигарой в зубах, и притом так уютно, будто и вовсе не уезжал отсюда. Когда он воротился? Вчера вечером. Обитает опять в своей старой квартире на Шарлотт-стрпт; нынче утром завтракал на Фицрой-сквер; Джеймс Бинни при виде него чуть было не запел от счастья. Отец попросил в письме, чтобы он поехал домой и повидал Джеймса Бинни. Хорошенькая мисс Рози здорова, спасибо. А миссис Мак? То-то, небось, возрадовалась при виде него!

- Признайтесь по совести, сэр, уж конечно, вдова облобызала вас по случаю приезда! - Клайв через всю комнату швыряет в голову вопрошающего неразрезанный номер "Пэл-Мэл", но при этом так мило краснеет, что у меня почти не остается сомнений в правильности моего предположения.

Экая жалость, что он не поспел на великосветскую свадьбу, а то мог бы проводить к алтарю своего милого кузена Барнса, Ньюкома и расписаться в книге свидетелей наряду с другими сановными лицами! Мы описали ему эту церемонию и сообщили, как с недавних нор преуспел в жизни его, а теперь и наш друг Флорак, ставший директором крупной Англо-французской железнодорожной компании, а также принцем де Монконтур. Затем Клайв рассказал нам о том, как прошла для него зима; о веселых днях, проведенных им в Риме, и удалых друзьях, обретенных там. Не намерен ли он изумить мир каким-нибудь шедевром? Не намерен, нет. Чем больше он работает, тем больше почему-то недоволен своими произведениями; а вот у Джей Джея дела идут великолепно, скоро он поразит весь мир! Тут мы с гордым удовлетворением открыли тот самый номер нашей газеты, которым юноша запустил в нас, и показали ему отличную статью Ф. Бейхема, эсквайра, где сей маститый критик на все лады расхваливал картину, присланную Джей Джеем на родину.

Итак, он опять был с нами - точно мы лишь вчера расстались. Лондонцам всегда так кажется - ведь им просто недосуг грустить по уехавшему соседу. Люди уезжают на Мыс Доброй Надежды или в действующую армию, отправляются в кругосветное путешествие или в Индию и возвращаются с женой и несколькими детьми, а нам представляется, будто они только вчера отбыли, до того все мы поглощены своими трудами, расистами, житейской борьбой; до того эгоистичными делает нас жизнь, но, однако, не бессердечными. Мы рады видеть старого друга, хотя и не плакали, расставаясь с ним. Мы смиренно признаемся себе, что, случись судьбе отозвать нас отсюда, о нас бы плакали ничуть не больше.

Поболтавши немного, мистер Клайв объявил, что торопится в Сити, куда я отправился вместе с ним. Его свидание с господами Джолли и Бейнзом в конторе на Фог-Корт, очевидно, было весьма приятным: когда Клайв вышел из приемной, лицо его так и сияло.

- Не нужно ли тебе денег, дружище? - спросил он. - Мой милый старик перевел на меня изрядную сумму, и мистер Бейнз сообщил мне, что его супруга и дочки будут счастливы видеть меня за обедом. Он утверждает, что мой родитель благополучно избег разорения в одном из индийских банков и на редкость удачно поместил деньги в другой. Любезен донельзя. Да и все прочие в Лондоне необычно любезны и дружелюбны. Право, все до единого!

Усевшись в наемную карету, возможно, только что доставившую в Сити какого-нибудь другого капиталиста, мы двинулись в Вест-Энд, где мистеру Клайву предстояло важное дело с его портными. Он с непринужденным видом оплатил значившийся за ним долг, правда, слегка вспыхнул, вынимая из кармана свою новенькую чековую книжку, первый листок из которой он и вручил восхищенному мастеру. От магазина мистера Б. рукой подать до мистера Трюфитта. Мой юный друг внял совету зайти к парикмахеру и оставить у него значительную часть своих ниспадающих кудрей и желтой бороды, вывезенных им из Рима. Уговорить его расстаться с усами не удалось; это украшение привилегия художников и кавалерийских офицеров. Да и почему бы нашему юноше не франтить, не носить пышных усов, не заботиться о своей внешности, не получать радостей и не греться на солнышке, пока оно светит? Еще придет зима, и на склоне лет будет достаточно времени для камелька, фланели, сапог на пробковой стельке и седин.

Засим мы отправились в расположенную на Джермин-стрит гостиницу навестить нашего друга Флорака, обитавшего там в роскошных апартаментах. Гигант в пудреном парике с гербами на пуговицах в виде каких-то диковинных корон, лениво восседавший в вестибюле, понес наши визитные карточки его высочеству. Когда распахнулись двери, ведущие в бельэтаж, до нас долетел радостный возглас, и наш титулованный друг в роскошном персидском халате выбежал из комнаты, стремглав спустился по лестнице и кинулся целовать Клайва к почтительному изумлению ливрейного титана.

- Пойдемте, друзья, - вскричал наш милый француз, - я представлю вас госпоже... моей супруге!

Мы вошли в гостиную, где сидела благоприличная сухонькая дама лет шестидесяти, и были по всей форме представлены ее высочеству мадам де Монконтур, урожденной Хигг из Манчестера. Она довольно церемонно приветствовала нас, хотя отнюдь не казалась злой; впрочем, мало какая женщина могла долго хмуриться, глядя на красавца Клайва, чье открытое лицо сияло улыбкой.

- Я слыхала про вас не только от его высочества, - сказала эта дама, слегка покраснев. - Ваш дядюшка частенько мне про вас рассказывал, мистер Клайв, и про вашего доброго батюшку тоже.

- C'est son Directeur {Это ее духовник (франц.).}, - шепнул мне Флорак. Я стал ломать себе голову, который из глав банкирского дома Ньюкомов взял на себя эту миссию.

- Теперь, когда вы прибыли в Англию, - продолжала леди, чей ланкаширский акцент мы не будем копировать из уважения к ее высокому титулу. - Теперь, когда вы прибыли в Англию, надеюсь, мы будем вас часто видеть. Не здесь, в этой шумной гостинице, которая мне несносна, а в деревне. Наш дом всего в трех милях от Ньюкома, - он не такой роскошный, как у вашего дяди, однако мы надеемся частенько видеть вас там, ну... и вашего друга мистера Пенденниса, если ему случится завернуть в те места. - Должен признаться, что приглашенье мистеру Пенденнису было высказано принцессой без того пыла, с каким она предлагала свое гостеприимство Клайву.