Алексей Смирнов

ОПЫТЫ МАГHЕТИЗМА

Доктор Юрочка - эта нелепая и забавная фамилия отравляла ему жизнь с малых лет - был на редкость вспыльчивым и суетливым человеком. День-деньской его рябая безбровая физиономия мелькала то в отделениях правого крыла, то в отделениях крыла левого. И вечно некстати, не вовремя, когда всем решительно не до него, и, как правило, - с какой-то чепухой, не по делу, бельмом на глазу у всех и каждого. Бывает, спешит куда-то, не думая ни о чем, целеустремленный белый халат, и вдруг едва успевает тормознуть перед плюгавой, угрожающе нахохленной фигуркой, которая тоже только что остановилась на бегу соляным столпом и собирается залаять из-под мятого колпака. Колпак - человек неодобрительно сотрясается! - съезжает на глаза, размыкается лягушачий рот, согнутый палец начинает негодующе стучать в какую-то бумагу. Hикто не ведает, что это за бумаги, зачем они, почему так важны для Юрочки, и главное - откуда происходит Юрочка лично - кто он, собственно? все позабыли давным-давно, даром что тысячу раз переспрашивали и никак не управлялись запомнить. Вроде занят он какой-то диагностикой - чего? каким образом? хорошо бы выгнать совсем, да ведь не вспомнить, черт побери, кто он такой, не дать бы маху.

Слов Юрочке никогда не хватало, и он подключал мимику, жесты, сучил ножками, покуда что-то внутри не перекрывало ему кислород. Едва этот момент наступал, Юрочка умолкал на полухрипе, немедленно разворачивался и мчался терзать очередную структуру, будь то хозяйственная часть, служба реанимации или лаборатория. Конечно, людей типа Юрочки большинство не воспринимает всерьез. В этом состоит заурядная защитная реакция, без которой объектам Юрочкиных домогательств осталось бы разве пойти и тихо удавиться. Его несдержанность могла испортить настроение и обидеть - но ненадолго. О нем быстро забывали, и если случалось ему по ошибке возникнуть где-либо вторично, сей визит вызывал у хозяев больше веселья, чем паники.

Hа заре печального дня, с которого началась эта показательная история, Юрочка узнал из календаря, что день предстоит тяжелый, щедрый на каверзы. Был у Юрочки досадный недостаток: все воспринимать близко к сердцу, по возможности быстро во все вникать, не выделяя главного из пустяков, да впридачу еще и верить всему, что услышит или прочтет. Его взбалмошность не сочеталась со злостью - скорее, наоборот, и тем больше следует ему посочувствовать, ибо он сильно огорчился, ознакомившись с прогнозом и сразу в него поверив. Тут же Юрочка поругался с женой изрядной, между нами говоря, стервой. Все случилось в мгновение ока, подобно взрыву давно уже подложенного в неприметное местечко диверсионного устройства. Столь же быстро и затихло, но не вследствие перемирия, а попросту склочная половина ничего не успела крикнуть Юрочке вдогонку: он, не допив чай, кубарем покатился по лестнице и, покуда супруга сочиняла достойный ответ, уже мчался, заведенный и сердитый, по улице.

Добравшись до больницы, Юрочка, не раздеваясь, сбежал по ступенькам в подвал и ворвался в кабинет экстрасенса. Больница слыла передовой, главный врач держался современных взглядов и давал приют всяким новаторам - без лишней, от греха подальше, рекламы. Так появился экстрасенс - вреда от него не было никакого, а сообщения о пользе звучали не очень убедительно. Изо дня в день экстрасенс занимался электролизным расщеплением воды на живую и мертвую. Юрочка набросился на него, требуя отчета в каких-то сверхнормативных деяниях. Hа тумбочке, застеленной клеенкой, что-то булькало. Экстрасенс порывался возразить, но Юрочка, взвинчиваясь все пуще, не давал ему рта раскрыть: подскакивал, махал руками... вдруг замолк, обратив, наконец, внимание на булькающий стерилизатор. Почему-то сей безобидный предмет ожесточил Юрочку до крайности. Возможно, виной тому явилась корявая красная надпись "живая вода" - так малюют на больничных ведрах и баках слова "пищеблок", "отходы" и "хлорка". Юрочка хватил по посудине кулаком, отдернул руку, обжегшись, да вдобавок кипящие капли яростно вцепились в его разгулявшуюся кисть. Юрочка затряс рукой, а другую поднял и в исступлении повертел пальцем у виска.

- Hа себе не показывайте, - молвил экстрасенс неожиданно кротко и задушевно. - Hикогда не надо показывать на себе.

И вся неистовость Юрочки мигом испарилась. Он недоуменно посмотрел сперва на волшебника, потом - на ошпаренную кисть.

- Живая вода, - укоризненно шепнул бестолковый шарлатан. - Теперь держите ухо востро.

Юрочка гневно вскинул голову, круто повернулся и заспешил куда подальше от этого водопроводного мракобесия.

- Главное - не показывайте ничего на себе! - торжественно повторил ему в спину голос.

Озлобленный на себя, в смятенных чувствах Юрочка спасся от депрессии лишь утроив расход энергии. Его носило по этажам, словно свирепый электрон по орбите. К концу дня он полностью выдохся и обмяк. Он с изумлением сообразил, что рабочий день на исходе и он бегает уже совершенно впустую, кругами по больничному двору, а паралитики и пьяницы, выползшие погулять, следят за ним с добродушной иронией. Юрочка рассудил, что нуждается в допинге, побежал на бульвар, за ограду, посетил кабачок, выпил там сам не понял что и отправился домой. Сразу вспомнилась злюкажена, и Юрочка начал готовиться внутренне к очередному акту драмы.

Он репетировал не зря: дома его ждали и находились в полной боевой готовности. Юрочка моментально пожалел, что не остерегся и выпил: теперь все козыри перешли к противнику, и противник, не особенно раздумывая, пошел с козырей. Юрочка озабоченно и возмущенно залопотал в ответ, язык его - главным образом не от выпитого, а от волнения и обиды - заплетался. В злодея тучей летели ядовитые стрелы, и он, не выдержав, в конце концов, двинулся в наступление:

- Рот-то пошире разинь! - вопил Юрочка, потрясая кулаками. - Даром что пасть - во! - и он распахивал объятия, полагая границы ротового отверстия супруги. - Язык трехметровый!

Враг покрывался пятнами и хватался за грудь, задыхаясь.

- Да-а-а! - бушевал Юрочка, ободренный начатками победы. -Трехметровый! Трехкилометровый!.. Самое время подрезать!