– Не смей плакать, Михаил, – шептал Юрковский. – Дело сделано... Мы... не могли сделать... больше... Но дорога теперь открыта. А мы вернулись. Быков... я... и Гриша.
Быков снова надел очки.
«Ту-ут, ту-ут, ту-ут», – пели далекие маяки – плакали, ликовали, звали...