Я превратился в соляной столб, как та баба, что посмотрела куда не надо, а соль, как известно, вызывает жажду.

Внезапно я принимаю героическое решение. Я быстро выбегаю в холл.

Тибоден по-прежнему лежит на полу. Его завернули в одеяла, а его персонал обсуждает, что же надо делать. В конце концов они врачи, так что пусть действуют...

– Он еще жив? – спрашиваю я.

На мой вопрос едва отвечают. Вижу, грудь старикана слабо поднимаетс. Да, он еще жив, может быть благодаря уколу, сделанному, чтобы поддержать сердце.

Я бросаюсь в кабинет умирающего, снимаю телефонную трубку и требую срочно дать мне Париж. К счастью, мой шеф не на совещании.

– Алло, босс!

– А! Добрый день, мой дорогой... Ну что?

– Я сделал все необходимое, патрон, но только что обнаружил, что произошла ошибка...

– Вы дали не тому...

– Нет! Юридическая ошибка. Тибоден невиновен! Он впервые выходит из своей легендарной невозмутимости.

– Что?!

– Я потом расскажу вам во всех подробностях... Надо попытаться что-то сделать, чтобы спасти его, шеф! Это ужасно! Он лежит в холле, чуть живой... Неужели не существует противоядия от той гадости, что вы велели мне ему подлить?

Он не протестует.

– Не кладите трубку, Сан-Антонио, я спрошу у нашего токсиколога, что он об этом думает...

Я жду, сопя от нетерпения. Слабо слышится голос босса, разговаривающего по другой линии. Быстрее! Быстрее! О господи, только бы удалось вытащить Тибодена из этой передряги. Я говорю себе, что если он умрет, то я швырну на стол Старику мою отставку!

Никто не сможет сказать, что я убил хорошего человека и продолжал жить как Ни в чем не бывало! Как я злюсь на моего начальника! А я-то всегда считал его непогрешимым.

– Алло, Сан-Антонио?

– Да.

– Дайте трубку кому-нибудь из врачей, мы передадим ему инструкции...

– О'кей!

Выбегаю в холл. Там я на мгновение останавливаюсь в нерешительности... Чертова работа берет верх и заставляет меня задуматься.

Следите за ходом моей мысли: раз профессор невиновен, значит, как мы и полагали раньше, предателем является кто-то из его окружения.

Позвав одного из типов, окружающих его, я имею один шанс из пяти нарваться на настоящего предателя. Представляете, в какой корнельевской ситуации оказался ваш друг Сан-Антонио?

Выбор за мной... Я должен за три секунды решить, который из них невиновен...

Смотрю на Минивье и Дюрэтра.

– Доктор Дюрэтр, – слышу я собственный голос. Я положился на свой инстинкт, и тем хуже, если он меня подведет!

Дюрэтр поднимает свою встревоженную физиономию.

Он еще бледнее, чем обычно.

– Вас просят к телефону.

Он идет с недовольным и удивленным видом.

– Кто? – спрашивает он меня.

Я молча вталкиваю его в кабинет и показываю мое удостоверение.

– Полиция! Не пытайтесь понять, просто выполняйте инструкции, которые вам дадут...

Совершенно ошеломленный, он берет трубку, не сводя с меня глаз. Не знаю, искренне ли его изумление, но если нет, то он отличный актер.

– Алло! Это доктор Дюрэтр... – представляется он.

Его собеседник называет свои имя, и оно, кажется, производит на врача сильное впечатление, потому что он перестает глазеть на меня, чтобы почтительно уставиться на трубку.

Он внимательно слушает, кивая головой и отвечая односложными словами.

– Да, да... – говорит он. – Есть... Отлично... Очень слабый... Да... Ясно, господин профессор.

Он кладет трубку и бросается к двери. Я ловлю его за руку.

– Молчок насчет меня, понятно?

Он быстро кивает и уходит.

Отметьте, что мне не приходится надеяться на сохранение моего инкогнито. Сообщение, посланное со вторым голубем, ясно показывает, что шпион в курсе того, кто я на самом деле...

В холле, превратившемся в медчасть, продолжаются суета и лихорадочная деятельность. Дюрэтр взял руководство операцией на себя... Надеюсь, я не ошибся, сочтя его невиновным.

Я выхожу на эспланаду и внимательно осматриваю дом, пытаясь вычислить, какая комната второго этажа находится над лабораторией.

Этот топографический анализ позволяет мне определить сектор. Я возвращаюсь в дом и бегу на второй этаж... После нескольких минут поисков я нахожу окошко... Оно оказывается в сортире!

Самое что ни на есть безымянное место, которым пользуются все, верно?

Дырка с линзой находится как раз за унитазом. Если не знать о ее существовании, ее совершенно невозможно обнаружить. Я наклоняюсь над ней и замечаю блокнот профессора благодаря свету, поступающему через оставшуюся приоткрытой дверь лаборатории. Этот блокнот как будто в полуметре от меня! Спорю, что отсюда можно читать, что пишет старикан, а ведь фотографии дают увеличение...

Я распрямляюсь: фотографии! Значит, у кого-то из персонала есть фотооборудование, а его не так легко спрятать!

Я выскакиваю из дома как раз в тот момент, когда папашу Тибодена переносят в его комнату.

По дороге я бросаю на Дюрэтра отчаянный взгляд. Он отвечает мне неуверенной гримасой, не говорящей ничего определенного. Только бы ему удалось спасти своего патрона!

Очень удобный момент для осмотра комнат этих господ. Я начинаю с ближайшего домика, в котором живут Бертье, Берже и Планшони.

Захожу в первую комнату и сразу кидаюсь на чемодан, задвинутый под кровать. В нем только грязное белье... В шкафу тоже ничего достойного моего внимания... Имя жильца комнаты я узнаю по размеру одежды. Тут обретается жирдяй Бертье.

Выйдя оттуда, я направляюсь в комнату Планшони. То, что она его, нет никаких сомнений, поскольку на стене над кроватью висит огромная фотография, на которой он изображен вместе с мамочкой. У обоих лошадиные физиономии. Снимок мог бы послужить отличной рекламной вывеской для магазина, торгующего кониной...

Копаясь в шкафу, я нахожу фотоаппарат, но не самой лучшей модели. Это старая квадратная штуковина в коробке, какие разыгрывались до войны в лотерею...

Ясное дело, что документы фотографировали не этим старьем шесть на девять. Для этой работы нужен усовершенствованный аппарат со вспышкой.

Я покидаю комнату и захожу в третью, где живет Берже. Мое внимание сразу же привлекает полный комплект фотоснаряжения в кожаной сумке, висящей на гвозде.