Уже на учредительном съезде нового комсомола заместитель Былевского говорил, что «пополняться касса грядущей революции будет из буржуйского добра в меру наших организационных возможностей». Устав, в котором имелось положение о революционном терроре, комсомольцы решили официально не регистрировать. Первоочередной задачей было признано «перестать сюсюкать и перейти наконец к более решительным действиям».
Официальным органом РКСМ(б) являлась газета «Бумбараш-2017», редактором которой и был Былевский. Один из петербургских журналистов писал:
«Бумбараш» похож на скучные и бесцветные коммунистические газетки не больше, чем ракетный крейсер на баржу. Он сверхрадикален, левее него только стенка. Если предел мечтаний «взрослых» коммунистов — всеобщая стачка, то газета регулярно зовет к экспроприациям, терактам и вооруженному восстанию. Заголовки типа «Как, кого и за что мы будем пытать» говорят сами за себя.
Легко читающиеся исторические статьи. Профессиональные советы по дракам с ОМОНом, написанные сочувствующими коммунистической идее сотрудниками МВД.
Карикатуры, комиксы, частушки — поневоле захочешь что-нибудь взорвать!..
Именно публикации «Бумбараша-2017» позволили следствию выйти на след Реввоенсовета. Самый первый факс об учреждении РВС пришел в агентство «Интерфакс» 13 мая. «Бумбараш» же опубликовал уставные документы Совета еще в апреле, через день после самого первого взрыва в Тайнинском. В первой подборке документов содержались Устав и Программа Реввоенсовета. В той, что была опубликована следом, — приказ «Об исключении из рядов РККА бойца, проявившего трусость при взрыве Николая II». В конце апреля было опубликовано еще несколько документов РВС.
На все вопросы следователей Былевский отвечал, что получил тексты по Интернету и понятия не имеет, откуда они взялись. Придраться было не к чему, и Былевского отпустили. Однако, начав копать вокруг «Бумбараша», спецслужбы задержали нескольких комсомольцев, близких к редакции. Через три дня после теракта на Ваганьковском кладбище обвинение было предъявлено восемнадцатилетнему Андрею Соколову.
Что послужило толчком к аресту Соколова — мнения на этот счет расходятся. Пресс-служба ФСБ утверждала, что после допроса Андрей сам раскаялся и во всем признался. Оппозиционная же пресса писала, что арест Соколова был вызван «доносом одного из наших бывших товарищей» и что за информацию ФСБ заплатило осведомителю приличные деньги.
На террориста, как их показывают в кино, Андрей не похож. Выше среднего роста, спортивная осанка, светлые волосы, очки в толстой оправе. Когда говорит, стесняясь смотрит вниз и слегка улыбается. Этакий студент-отличник.
В Москве Андрей жил всего несколько лет. Родители его были разведены. Мама работала в поликлинике, но на зарплату медсестры в катастрофически дорогой Москве ей с сыном было не прожить. Они уехали из столицы на Украину, в деревню, мать принялась огородничать. Что-то съедали сами, что-то продавали на рынке. Когда Соколова арестуют, его родители будут в шоке.
На Украине Андрей закончил школу, после чего вернулся в Москву и поселился в квартире старшей сестры. Новых друзей молодому человеку завести не удалось, знакомые девушки тоже остались на Украине. Музыка его не интересовала.
Сказать, что Андрей пришел в радикальную политику, нельзя. Политика пришла к нему сама. В 1996-м парня должны были призвать в армию, ему угрожала отправка в Чечню. Погибать в горах Андрей не хотел. Несколько раз он ходил на антивоенные митинги. Атмосфера понравилась, он стал ходить на митинги чаще. К 1997 году сошелся с РКСМ Былевского.
Во время своего первого после освобождения из тюрьмы интервью Соколов рассказывал мне, что в школе по поведению у него была всегда твердая четверка. «Ребята в Москве очень удивлялись, что я не только не употребляю наркотиков, но даже ни разу в жизни не пробовал пива». Сугубо положительный молодой человек. Однако чем дальше, тем более радикальными мерами он предлагает бороться с режимом.
Одна из радикальных отечественных газет писала о Соколове:
Он вышел на нас во время какой-то из тусовок. Худой, нестриженый, с немного остервенелым взглядом под стеклами очков. Честный, но слишком уж прямой парень. Должно быть, так выглядели первые, еще не уверенные в себе народовольцы.
Закончив ПТУ, Андрей работал в пекарне, конспектировал Ленина. Из «мелкашки» стрелял по мишеням, нарисованным на портретах Ельцина и Зюганова. Его руки были обожжены. Один знакомый анархист объяснял, что, мол, Андрей балуется с пиротехникой и по ночам испытывает свои игрушки в Измайловском парке.
Андрей предлагал радикализировать тот или иной митинг при помощи бутылок с зажигательной смесью и взрывпакетов. Наверное, в какой-то момент он понял, что ни одна из зарегистрированных организаций на такое не пойдет, и перешел к самостоятельным действиям…
Впрочем, так же как боевики из РАФ и «Красных Бригад», начал он не с террора, а с красивой пропагандистской акции. 22 апреля 1997 года, в день рождения Владимира Ленина, он и еще несколько «малолетних анархистов и панков» закидали тухлыми помидорами Геннадия Зюганова.
Еще за месяц до этого несколько экстремистских молодежных групп (включая такую, как «Московское региональное отделение Революционного Движения Тупак Амару») объявили, что оставляют за собой право забрасывания Зюганова тухлыми помидорами и яйцами при каждом его публичном выступлении. Делалось это «в знак протеста против неоправданного использования Зюгановым коммунистической фразеологии, на которую он потерял всякое право».
Акция 22 апреля называлась «Гена, стань красным!». Как писал обозреватель «Независимой газеты», акция получилась живописной: КРАСНЫЕ радикалы на КРАСНОЙ площади забрасывают лидера «КРАСНОЙ» оппозиции КРАСНЫМИ помидорами.
Зюганов, человек от природы обидчивый, склонный к немотивированным перепадам настроения, в тот момент совершенно потерял лицо. По свидетельству очевидцев, он топал ногами и орал, чтобы молодых экстремистов немедленно отдали под суд. Телохранители Зюганова довольно серьезно избили одного из помидорометателей.