Превосходная книга "Дневники и письма семьи Бэрни" дает нам подробную картину жизни при дворе старого доброго короля Георга и старой доброй королевы Шарлотты. Король каждое утро вставал в шесть часов и два часа проводил в полном одиночестве. Ковер в спальне он считал излишней роскошью. К восьми часам подымалась королева и все королевское семейство, и все шли в дворцовую часовню. Коридоры не освещались; в часовне было полутемно; принцессы, гувернантки, пажи дрожали от холода и ворчали; но холод ли, жара ли, они все равно должны были идти, и дождь ли, ведро, тьма ли, свет старый храбрый Георг всегда был на месте, чтобы произнести "аминь" в ответ капеллану.

Королева в бумагах Бэрни представлена особенно полно. Это была рассудительная, строгая дама, очень величавая в торжественных случаях и довольно простая в обычной жизни; изрядно начитанная по тогдашним временам, она разумно судила о книгах; была скупа, но справедлива, обычно милостива к домочадцам, но совершенно неумолима в вопросах этикета и терпеть не могла, когда кто-нибудь из ее приближенных заболевал. Она назначила мисс Бэрни нищенское содержание и чуть не насмерть уморила бедную молодую женщину. При этом она была совершенно убеждена, что оказала ей величайшую милость тем, что оторвала от свободы, славы и интересных занятий и обрекла чахнуть в тоске и безделии при своем мрачном дворе. Для нее он не был мрачным. Будь она там служанкой, а не госпожой, она бы никогда не дрогнула духом, - у нее бы все до последней булавки лежало всегда на месте и сама она в любую минуту была бы к услугам господ. Уж ее-то нельзя назвать слабой, и в других она не прощала этого свойства. Она держалась безупречно, и бедные грешники вызывали у нее яростную ненависть, какой иногда грешит добродетель. За долгую жизнь у нее, наверное, были свои тайные страдания, о которых уже никогда никто не узнает, - не только из-за детей, но и из-за мужа, - в те дни, когда он терял рассудок; когда невнятная его речь лилась сплошным потоком глупости, злости, несправедливости, а она улыбалась в этом невыносимом положении и оставалась с ним ласковой и почтительной. Королева вею жизнь храбро исполняла свой долг и того же требовала от других. Однажды на крестинах в королевском семействе дама, державшая на руках младенца, от усталости почувствовала себя дурно, и принцесса Уэльская попросила у королевы для нее позволения сесть. "Пусть стоит", - отвечала королева, стряхнув табачную крошку с рукава. Сама бы она, если бы понадобилось, могла простоять так на ногах, не дрогнув, хоть до тех пор, пока у внука вырастет борода. "Мне семьдесят лет, - негодуя произнесла королева, обращаясь к уличной толпе, остановившей ее портшез, - я пятьдесят лет королева Англии, и меня никогда никто не оскорблял". Бесстрашная, суровая и несгибаемая старушка-королева! Не удивительно, что сыновья постарались сбросить с себя ее власть.

В этой большой семейной группе вокруг Георга и его королевы самым прелестным существом мне представляется любимица короля - принцесса Амелия, трогающая нас своей красотой, и добрым нравом, и ранней смертью, и той бесконечной, горячей нежностью, с какой относился к ней отец. Он любил ее больше всех детей, а из сыновей он отдавал предпочтение герцогу Йорку. Бэрни рассказывает нам грустную историю о том, как бедный старик тосковал в Веймуте и как мечтал увидеть подле себя любимого сына. Королевский дом там был недостаточно просторен, чтобы вместить принца, и отец с огромными трудностями и хлопотами возвел рядом временную постройку - для своего дорогого Фридриха. Он весь день держал его под руку, только с ним одним и разговаривал; перед этим он некоторое время вообще ни с кем не желал говорить. А долгожданный принц остался там лишь на одну ночь. У него, по его словам, назавтра были дела в Лондоне. Скука, от которой некуда было деваться при дворе старого короля, угнетала молодого Йорка, как и остальных взрослых сынов Георга III. Своими грубыми замашками и громкими голосами они пугали пажей и фрейлин и наводили страх на весь скромный придворный кружок. Поистине мало утешения было королю от его сыновей.

Но прелестная Амелия была его радостью. Умилительную, должно быть, картину представляло это живое, улыбающееся дитя на коленях у любящего отца. Один такой семейный портрет мы находим у Бэрни, и надо быть уж вовсе бессердечным человеком, чтобы не растрогаться, глядя на него. Она описывает послеобеденную прогулку королевского семейства в Виндзоре.

"Это была очень красивая процессия, - пишет она. - Первой одна шагала маленькая Принцесса, которой недавно пошел четвертый годок; на ней была шубка, крытая тонким муслином, вышитый теплый чепец, белые рукавички и в руках - веер; она была очень довольна собой и прогулкой и то и дело озиралась но сторонам. Все, кто был в саду, при виде королевской семьи отходили с дороги и останавливались вдоль стен. За Принцессой следовали Король с Королевой, также очень довольные радостью своей маленькой любимицы. Следом шли Ее Высочество Наследная Принцесса об руку с леди Элизабет Уолдгрейв, Принцесса Августа с герцогиней Анкастерской и Принцесса Елизавета с леди Шарлоттой Бэрти".

"Здесь должность важнее титула", - объясняет Бэрни, как получилось, что леди Элизабет Уолдгрейв оказалась впереди герцогини. "А замыкали процессию генерал Быод, герцог Монтегью и майор Прайс в роли пажа".

Так и представляешь себе все это - оркестр играет старинную музыку, солнце льет лучи на радостную, приветливую толпу, освещает древние бастионы, и раскидистые вязы, и фиолетовые дали, и ярко-зеленый травяной ковер. В вышине над башней недвижно повис королевский штандарт; а старый Георг проходит по саду со своем потомством, предшествуемый прелестным ребенком, который одаряет всех вокруг приветливой невинной улыбкой.

"Увидев престарелую миссис Делэни, Корель остановился поговорить с ней, при этом Королева, и маленькая Принцесса, и все остальные, разумеется, остановились тоже. Король довольно долго беседовал с милейшей миссис Делэни и во время этого разговора раз или два обращался ко мне. Я заметила, что Королева смотрит на меня, но в ее взгляде не было недовольства, а лишь удивление тем, что я принимаю участие в их беседе. Малютка Принцесса подошла к старенькой миссис Делэни, которую она очень любит, и была с ней ласкова, как ангелочек. А потом у нее из-за спины озадаченно взглянула на меня. "Боюсь, - наклонясь к ней, шепотом сказала я, - что Ваше Королевское Высочество Меня не помнит?" В ответ она лукаво улыбнулась, подошла ко мне еще ближе и протянула губки для поцелуя".