- И давно ли вы собирались жениться? - спросил Иоахим Бехайм.

- Тому уж несколько лет, - вздохнул свечник. - Точнее... н-да, лет двенадцать - пятнадцать будет. Вы правы: смерть и время - первейшие разрушители, и, отведавши уксусу, никак не скажешь, что он некогда был вином.

- Девушка, которую я встретил на этой улице, была юная и прехорошенькая, - сообщил Бехайм. - Высокая, но хрупкого телосложения. А носик... - он умолк и задумался, толком не зная, что сказать об этом носике, потом продолжил: - ...Очень шел к ее личику. И она вовсе не гордячка. Увидев меня, улыбнулась и обронила платочек, вот этот, из доброго "боккаччино", чтобы я его ей вернул.

- Фу! - воскликнул свечник. - Экая негодница, знаки мужчинам подает! Не много вам чести будет от этой особы.

- А ну, поосторожнее! - возмутился немец. - Как вы смеете говорить о ней в таком тоне? И вообще, при чем тут честь? Я с нею развлечься хочу, и только. Какая еще честь?! Гром и молния, коли суп хорош, любая тарелка сойдет!

- Конечно, конечно! - торопливо согласился свечник, не желая остаться без миног. - Мое дело сторона. Поступайте с нею как вам угодно.

- До этого еще далеко, - посетовал Бехайм. - Надо вам сказать, я и видел-то ее всего один раз.

- Ничего, увидите, как пить дать увидите, не раз и не два, - посулил свечник. - Вы только пройдитесь мимо ее дома, а уж она будет стоять у окошка и тянуть шею, провожая вас взглядом. Или, зная, что вы пройдете мимо, сядет подле дома на лавочке, разряженная в пух и прах, как Пресвятая Дева перед Вознесением.

- В том-то и штука - я не знаю, где ее дом, не знаю, где ее искать.

- Где ее искать? - загорячился свечник. - Да повсюду, и на этой улице, и на той, в церквах, на рынках, возле балаганов - мест для поисков предостаточно, Милан - город большой.

- А кстати, - сказал Бехайм, - пожалуй, есть один путь, который приведет меня к ней.

- Сотня путей, - вставил свечник, словно от такого обилия путей Бехайму еще больше пользы.

- Она как будто бы знакома с одним человеком, - продолжал Бехайм, которого я могу описать вам очень подробно, потому что хорошо его рассмотрел. Высокий, худой, с впалыми щеками и орлиным носом, уже в летах, носит серые козловые штаны и старый затасканный плащ с узенькой бархатной оторочкой, иногда он поет вон там, на рынке.

- Поет на рынке? - вскричал свечник. - А в подпитии не пляшет ли гальярду3? Тогда мне понятно, кого вы имеете в виду. Да, этого человека я знаю. Он вроде как поэт, декламирует стихи собственного сочинения и со словами ловко управляется, ровно ткач с челноком. Он не из наших, говорят, не то из-под Аосты, не то еще откуда, однако ж гальярду пляшет не хуже коренного ломбардца. Как его имя или как он сам себя называет, я не ведаю, но вечерами его всегда можно найти в "Барашке", он сидит там с живописцами, музыкантами, пашквилянтами и мастерами-камнерезами из Собора, на всю округу шумят.

- Чрезвычайно вам обязан, - сказал Бехайм, - я как раз ищу нынче вечером веселой компании.

- Будет у вас компания, - заверил свечник, - и самая что ни на есть лучшая. Ступайте сейчас за миногами. Я же пока разведу огонь... да, и позаботьтесь о вине, а баранинка у меня найдется. Вы меня еще не знаете. Коли войду в раж, так вы целый вечер будете со смеху помирать над моими проделками. Хотите послушать, как я однажды оставил потаскушку без заработка?

Немец потер правой ладонью левое плечо, так он делал всегда, когда что-то было ему не ко времени и не по вкусу.

- В другой раз, - наконец решил он. - Прошу прощения, но сегодня я никак не могу. В самом деле, я весьма вам обязан. Скажите только, где найти этот трактир, "Барашек"?

- Об этом не меня надо спрашивать, - обиженно сказал свечник. - Я не из тех, кто транжирит денежки по трактирам. Но раз уж вы предпочитаете этакое общество моему, ладно, Господь с вами, идите на Соборную площадь, погуляйте там маленько, а как услышите в окрестностях адский шум, аккурат туда и ступайте. Я, понятно, готов услужить вам, чужому в этом городе, любыми сведениями, но что до трактиров, тут я не помощник.

3

Мокрый от неутихающего дождя, Иоахим Бехайм шагнул в низкий дверной проем трактира "Барашек". Глаза его тотчас отыскали камин, и, увидев вязанки хвороста, штабелем сложенные подле огня, он с удовольствием и облегчением затворил за собою дверь, ибо в такой промозглый, студеный вечер превыше всего ценил жаркое пламя в камине. На отопление трактирщик явно не скупился, не то что на масло - ведь из двух ламп, прикрепленных железными цепями к потолку, горела только одна, худо-бедно способная разогнать сумрак в этом большом помещении, изобилующем уголками и нишами. Однако же немец, оглядевшись, тотчас заметил, что человека, ради которого он сюда пришел, среди посетителей нет. Их и было-то с десяток - расположившись за круглыми деревянными столами, они пили вино и громко, наперебой разговаривали. Кое-кто глядел щеголем, разодетым по испанской либо французской моде, другие, напротив, казались нищими оборванцами, которые давненько не ели досыта, иные пришли в кожаных фартуках и деревянных башмаках, а один, что сидел в стороне и мелом чертил на столешнице геометрические фигуры, был в монашеской рясе. Бехайм поздоровался со всеми, вежливо поклонившись направо и налево, с беретом в руке.

Трактирщик, мужчина грузный и важный, вынырнул откуда-то из угла, снял с плеч Бехайма промокший плащ, а затем спросил, чего он желает. В эту самую минуту один из посетителей поднялся и, ставши у немца за спиной, украдкой от него трижды осенил себя крестным знамением, как люди мной раз делают, повстречавшись на улице с отъявленным вором и висельником. Дело в том, что несколько завсегдатаев - резчики по камню и по дереву, живописцы и музыканты - сговорились подшутить над хозяином, сделать так, чтобы его хорошенько отколотили или попотчевали хоть парочкой пинков. Как бы невзначай они завели беседу о том, что-де не так давно объявился в Милане человек, который, придя в трактир либо в харчевню, велит подать себе самые изысканные яства - каплунов, паштеты, отменное печенье и пирожное - и самые дорогие вина, а потом исчезает, не уплатив по счету. И по настоянию хозяина шутники согласились предупредить его условным знаком, если коварный гость покажется в "Барашке", и теперь, когда вошел немец, как раз этот-то знак и сделали.