Девушка тем временем слезла с лестницы, открыла коробку, и Андреас выбрал один из бумажников, лежавших сверху, не рассмотрев его как следует. Он заплатил, снова надел шляпу и улыбнулся девушке, а девушка улыбнулась в ответ. Рассеянно сунул он в карман новый бумажник, а деньги оставил лежать, где лежали. Покупка бумажника вдруг показалась ему бессмысленной, зато лесенка и ноги девушки не шли у него из головы. Поэтому он взял курс на Монмартр, чтобы найти места, где он когда-то предавался утехам. В одном узком переулке, круто шедшем вверх, он обнаружил знакомую таверну с девицами. Он сел с ними за столик, взял выпивку на всю компанию и выбрал одну из девушек, ту, что сидела ближе всех к нему. Затем он пошел к ней. И хотя вечер только начинался, он проспал там до рассвета хозяева, люди добродушные, его не будили.

На другое утро, то есть в пятницу, он пошел на работу на квартиру к толстяку. Требовалось помочь хозяйке дома паковать вещи, и хотя грузчики уже занимались перевозкой мебели, на долю Андреаса выпала кое-какая тяжелая работа и услуги полегче. Зато в течение дня он почувствовал, как его мускулы вновь наливаютс силой, и порадовался тому, что работает. Ибо с работой он сжился с малолетства, был углекопом, как отец, и к тому же еще крестьянином, как дед. Если бы еще только ему не трепала нервы хозяйка! А она отдавала ему нелепые приказани и заставляла без передыху хвататься то за одно дело, то за другое, так что у него голова шла кругом. Но она и сама нервничала, и Андреас это понимал. Ей тоже было нелегко вот так, ни с того ни с сего, взять и переехать, и, возможно, она даже боялась нового дома. Она стояла одетая, в пальто, в шляпе и в перчатках, с сумочкой и зонтиком, хотя должна была понимать, что ей придется еще целый день и целую ночь да еще завтрашнее утро провести в этом доме. Время от времени она машинально подкрашивала губы, и Андреас прекрасно ее понимал. Это же была дама.

Андреас проработал целый день. Когда он закончил, хозяйка сказала ему:

Приходите завтра ровно в семь утра.

Она достала из сумочки кошелечек с серебряными монетами. Долго в нем копалась, взяла было монету в десять франков, но опустила обратно, потом решилась вынуть пять франков.

Это чаевые! сообщила она. Только не пропейте их все до последнего гроша и завтра приходите вовремя!

Андреас поблагодарил и ушел, чаевые-то он пропил, но ими и ограничился. Эту ночь он провел в маленькой гостинице.

Его разбудили в шесть часов утра. И он бодро отправился на работу.

IV

Таким образом, на следующее утро он пришел даже раньше грузчиков. И так же, как вчера, хозяйка уже стояла одетая, в шляпе и в перчатках, словно вообще не ложилась спать. Она приветливо сказала Андреасу:

Ну вот, я вижу, что вчера вы вняли моему предостережению и действительно пропили не все деньги.

Андреас взялся за работу. И вдобавок потом еще проводил хозяйку в новый дом, куда эти люди переезжали, там он дождался, пока не пришел симпатичный толстяк и не выдал ему обещанную плату.

А кроме того, я приглашаю вас со мной выпить, сказал толстяк. Пойдемте.

Однако вмешалась хозяйка и этому намерению воспрепятствовала, она прямо-таки преградила мужу дорогу и сказала:

Нам пора ужинать.

Так что Андреас ушел один, и в этот вечер он пил один и ел один, потом заглянул еще в две таверны, чтобы выпить у стойки. Пил он много, но не напивался и следил за тем, чтобы не тратить лишнего, ведь завтра, памятуя о своем обещании, он собирался пойти в часовню Св. Марии Батиньольской и принести маленькой Святой Терезе хот бы часть своего долга. И все-таки выпил он ровно столько, что уже не смог зорким глазом и верным чутьем, какое дарует только бедность, отыскать в том районе самую дешевую гостиницу.

Стало быть, он нашел отель чуть подороже, к тому же здесь с него спросили плату вперед, потому что он был в оборванной одежде и без багажа. Но ему это было нипочем, спал он крепко, до позднего утра. Разбудил его гул колоколов ближней церкви, и он сразу понял, какой нынче важный день: воскресенье, а значит, ему надо идти к маленькой Святой Терезе, чтобы возвратить ей долг. Андреас мигом оделс и быстрым шагом пустился к площади, на которой находилась часовня. Однако к десятичасовой мессе он не поспел когда он подошел, люди уже толпой выходили из церкви. Он спросил, когда начнется следующая служба, и ему ответили: она состоится в двенадцать часов. В растерянности стоял он перед церковным порталом. У него оставался еще час времени, но ему совсем не улыбалось весь этот час болтаться на улице. Он стал озираться, где бы уютно посидеть, и увидел справа, наискосок от церкви, какое-то бистро. Туда-то он и направился, решив там и провести оставшийся час.

С уверенностью человека, знающего, что у него есть деньги, он заказал себе стакан перно и выпил его тоже с уверенностью человека, выпившего за свою жизнь немало таких стаканов. Выпил еще второй и третий, с каждым разом подливая все меньше воды. А когда ему подали четвертый, то он уже не соображал, сколько стаканов он выпил два, пять или шесть. Не помнил он и того, почему оказался в этом кафе и в этом месте. Он знал единственно, что сюда призвал его долг, долг чести, так что он расплатился, встал, все-таки еще достаточно твердым шагом вышел на улицу, увидел слева наискосок часовню и мгновенно осознал, где он, почему и ради чего здесь находится. И только он было собрался сделать первый шаг в сторону церкви, как вдруг услышал свое имя.

Андреас! звал его чей-то голос, женский голос.

Голос этот доносился из времен, канувших в небытие. Андреас остановился и повернул голову направо, откуда звучал зов. И сразу узнал лицо той, из-за которой сидел в тюрьме. Это была Каролина.

Каролина! Правда, этой шляпы и этого платья он у нее не помнил, но лицо-то было ее, и Андреас без раздумий бросился к этой женщине, мгновенно раскрывшей ему объятья.

Вот это встреча, сказала она.

Это и в самом деле был ее голос, голос Каролины.

Ты один?

Да, ответил он, я один.

Пойдем, нам надо выговориться, сказала она.

Но... но, возразил он, у меня свидание.

С женщиной? спросила она.

Да, боязливо отвечал он.