И наконец, третий удар — теологический. Огромной части человечества предстоит через пару поколений (хотя необходимость в этом назрела уже давно) очнуться и избавиться от тяжкого библейского дурмана. Место — местами весьма поэтичной — Библии — в библиотеке, рядом с другими памятниками древневосточной литературы. А уже в плане дальнейших перспектив расставания с жутким прошлым видится покаяние сионистов. Безоговорочное признание этими слугами дьявола Торы и Талмуда сатанинским маревом, взятие ими на себя заодно и всех остальных (в сравнительном отношении их получится не так уж и много) грехов мира. И как яркий финал всей этой бесовской катавасии — весёлое «всесожжение» у Стены Плача (радость и грусть, как и всегда, соседствуют!) в Иерусалиме. Гигантские костры из всех иудейских (в соавторстве с руководителем проекта — Сатаной) «писаний», в том числе и всех финансовых. Впредь никто никому ничего не должен и никаких таких «избранных» нигде больше нет.

…Но на самом Востоке аборигенным хищным гоминидам особо не разгуляться. Там дело обстоит иначе, в частности, из-за жестокости, неумолимости и неотвратимости наказания. Последнее объясняется более удобным для поимки и выдачи убийц, воров и преступников общественным устройством восточных государств — прямых наследниц древних деспотий. Этому способствует и общинность, кастовость, племенно-родовая организация. Вспомним, как борются с наркотиками в ряде стран Азии: безоговорочная смертная казнь.

Однажды в Таиланде попался с наркотиками некий молодой голландец, имевший высокопоставленных влиятельных родственников, но и его не миновало наказание, несмотря на жуткий дежурный вой о правах человека, поднятый Западом. А каковы восточные тюрьмы, — загляденье! Некогда, в конце 1980-х годов восемь наших уголовников — матёрых рецидивистов — сбежали из сибирской колонии усиленного режима, угнали самолёт и прилетели в Пакистан. Свобода! Там их без особых судебных проволочек посадили в самую обычную тюрьму, — общего режима, как сказали бы у нас. По сравнению с этой кутузкой сибирский лагерь, из которого нашим «авторитетным людям» удалось сбежать, оказался подлинным курортом; все беглецы вскоре покончили с собой.

Поэтому помимо очень «хорошо» организованной преступности и полукриминального бизнеса хищность Востока нашла себе ещё одно, весьма своеобразное русло. Часть хищных гоминид Востока обратила насилие на… самих себя, на собственный организм… Образно говоря, суггесторы, некогда не попавшие на вакансии визирей при деспотах, но побоявшиеся пойти в грабители, подались в дервиши и факиры, создав устойчивую и необычайно колоритную традицию Востока.

Этим и объясняется такое количество причудливых, доходящих до маразма, занятий на Востоке, направленных на собственные тело и психику. Сутками не двигаются, месяцами ползут вдоль Ганга, годами безвылазно сидят в гималайских пещерах. Глотают мечи, ходят по огню, едят стекло и вытворяют прочие художества. Здесь отчётливо прослеживается корреляция с садомазохизмом — несомненным «сексуально-социальным достижением и завоеванием» хищных гоминид. В Африке неким, но более страшным аналогом этому являются многочисленные колдовские и людоедские культы. Такие, как Вуду или же чудовищные тайные сообщества «людейтигров» и «людей-львов», которые на своих оргиях разрывают страшными крючьями живых людей на куски и поедают их.

В общем случае, занятие духовным усовершенствованием с помощью психофизических упражнений (считай «на халяву») достаточно определённый и верный признак хищности, в основном суггесторности.

Суперанималы довольствуются врождённым имманентным арсеналом психического подавления людей (у них часто имеются и гипнотические способности), обычно усиленным огнестрельным или холодным оружием. Существует и часть диффузников, занимающихся аутотренингом в том или ином оформлении. Но они обычно достаточно быстро бросают эти дела, не находя в себе никаких признаков каких-либо улучшений интеллектуально-психологического порядка, кроме повышенной раздражительности и бессонницы.

Часть таких занятий была в своё время подхвачена неприкаянными суггесторами Запада. В СССР это экзотическое увлечение (как и всякая другая иностранная новация) прошло несколько санкционированных сверху шараханий туда-сюда. То это дикость какая-то, то полезное донельзя дело, то вредное хуже некуда, даже стрихнин благодатнее. В конце концов оно угасло из-за того, что суггесторов здесь очень мало, и последние гуру с немытыми ногами ушли даже не попрощавшись, — как-то неуместно «поанглийски».

Сейчас лишь слоняющиеся по Москве группы бездельников — в яркожёлтых одеяниях бритоголовые кришнаиты свидетельствуют о наличии «духовного» Востока. Эти недоумки даже наверное не знают, что перспективы обрести нирвану у них нулевые. Как и многие иные религиозные культы, индуизм — предельно националистичен, его основной догмат гласит, что последним земным воплощением может быть исключительно индус! Так что и здесь русские оказываются на третьестепенных и опальных позициях. Нет нам счастья в жизни!

Такой же процесс мощного влияния на Запад Востока (и вообще «не-Запада») просматривается и в новом увлечении. Татуировки, различные уродования тела — накалывание («пирсинг»), шрамирование, ношение всяческих металлических украшений и булавок в самых неожиданных местах (пупок, нос, гениталии, соски груди…) и прочая дикарская дурь. Серьга в ноздре смотрится как нестёртая, засохшая сопля-"коза". Вот только до губных пластин пока не дошли.

Но если эти придурки начнут уродовать с раннего возраста и своих детей, что вполне реально, то не замедлят появиться и «готтентотские передники» (растянутые до колен срамные губы), и сплющенные струбцинами головы, как некогда у знатных инка, и изуродованные, как у японских женщин, крошечные ноги, и длинные, как у тропических африканок, шеи с неснимающимися обручами, и мочки ушей, растянутые тяжёлыми серьгами до плеч и другие «красоты». Идиоты…

Спираль Гегеля

Рассматривая проблемы искусства, невозможно обойти широко известный феномен «невыразимости истин», якобы несомых искусствами. Здесь подразумеваются честные попытки воздействия на людей с помощью средств искусства, — с гуманными, так сказать, намерениями. Этот феномен напрямую связан с другим явлением — с образным мышлением, которое, как уже указывалось, часто присуще многим деятелям искусства.

Такие состояния сознания действительно существуют. Это когда при полном понимании предмета осмысливания, все попытки его словесного изложения и объяснения не только неточны, но даже существенно искажают смысл. Фридрих Ницше отмечал, что при изложении мысли (на бумаге) она умирает, как приколотая к картону гербария бабочка. «Мысль у них не идёт в слова», — писал Герцен о русских крестьянах. Прямо как в шутке об умной собаке: всё, мол, понимает, но сказать вот только не может.

Понятно, что лишь бессловесное мышление и может быть присуще высшим животным, способным к рудиментарной рассудочной деятельности, что называется, сообразительным. В сферах религии и искусства образное мышление полагается более высоким уровнем функционирования интеллекта, в сравнении с мышлением абстрактным. Рассмотрение этого «невербального» вопроса позволяет пролить свет на подсознательные механизмы творчества, в том числе и в «сотворении и вытворении» произведений искусства.

Наиболее подходящим объектом для рассмотрения и изучения невербального мышления явились бы высшие животные. Но, к сожалению, не существует коммуникативных каналов достаточного для подобных исследований информативного уровня. Даже появление разговаривающих на языке жестов шимпанзе («революция Уошо») не меняет ситуации, ибо к человеческому языку, ко второй сигнальной системе эта жестикуляция отношения не имеет. Человеческая речь противоположна первой сигнальной системе, в первую очередь она тормозит и подавляет её импульсы, а уже затем навязывает сознанию словесный приказ. Словесное обращение — это суггестивное вербальное приказание (прескрипция) принять к сведению информацию, вопрос — повеление ответить.