Трансформировались и межвидовые отношения. Большинство этносов имело в своекм составе представителей хищных видов, и агрессивность палеоантропов и суггесторов переместиилась на соседнеие этнические группы. Ежедневная же их потребность в насилии (их «дежурное зло») сублимировалось в удовлетворение атрибутами жестокой власти, так что доставалось и «своим». Причем эта жестокость нередко доходила до степени, опасной для всего сообщества. Достаточно будет упомянуть вождя африканской общности киломбо, поднимавшегося со своего трона одним-единственным способом: опираясь на ножи, всаживаемые в спины двух своих «верноподданных» [5].

Появившиеся вожди и их приспешники — это всегда палеоантропы (суперанималы, неотроглодиты) и суггесторы. Любая иная видовая принадлежность властителей, как правило, делала подобную властную структуру неустойчивой и недолговременной. По мере увеличения числа и численности сообществ росло и количество представителей стоящей над обществом власти: деспоты, короли, сатрапы и т.д.

Основная масса суггесторов пошла по пути приспособленчества и обмана, их «профессиональной ориентацией» стали торговля чужим трудом, казнокрадство, мошенничество, политический карьеризм и т.д. Макиавеллизм — наиболее полное воплощение их жизненной позиции.

Тем хищным гоминидам, которым не хватало места в официальных общественных иерархиях, поневоле приходилось становиться антиобщественными элементами. Это — мятежники, разбойники, гангстеры, революционеры, «воры в законе» и т.п. смертоубийственная братия.

Диффузный вид составил аморфную массу, легко поддающуюся любой актуальной агитации. Этот вид людей в разные времена и в различных частях Земли именовался поразному, но всегда и везде — одинаково уничижительно. И чернь, и быдло, и толпа, и массы, и, наконец, народ (семантически и этимологически что-то близкое к животноводческому термину «приплод»), с добавочным использованием откровенно селекционной терминологии: простонародье, простолюдины.

К сожалению, этот вид людей обладает прискорбно гипертрофированной конформностью. Из этого обстоятельства и вытекает определение этого вида, как «диффузного», т.е. допускающего проникновение в себя чего угодно, да и сам он способен проникнуть, «диффундировать» во что ни попадя. Брат может пойти на брата, сын — поднять руку на отца, и наоборот, папаня представитель «мудрого народа» — в состоянии под горячую руку «порубать» своих чад и наследников. Все это — в зависимости от тех установок и лозунгов, которыми на текущий момент снабдили «народные массы» дежурные сильные мира сего — грызущиеся между собой насмерть, за власть и деньги, хищные гоминиды.

Неоантропы преимущественно имеют дело с Природой, занимаются наукой, техникой, духовными поисками и находятся всегда в состоянии интеллектуального отстранения от окружающей их «мировой грызни». В прошлом именно такие люди могли быть святыми, пророками: Это — и многие ученые, философы: Познание Мира и себя стало для них путеводной звездой. Но в большинстве своем — это честные, не тщеславные люди: «истинно великие люди проходят по жизни незаметно». И нравственный прогресс осуществляется именно посредством неброской деятельности таких людей, признающих Высший Смысл Мира (или же — относящихся к жизни с тихой грустью), а отнюдь — не усилиями властолюбивой, мстительной, злобно-веселящейся хищной сволочи.

Но и в самые гуманные духовные и интеллектуальные области человеческой деятельности не преминули затесаться хищные гоминиды. Это именно от них исходит вся религиозная нетерпимость, конфронтация вер и конфессий, ибо в их руках — все властные иерархические структуры официальной церковности. Их же ловких рук и хитрых голов порождение — обильная пена вездесущего шарлатанства. Ими же организовано и изуверское сектантство с мрачной «зияющей вершиной» сатанизма. Суггесторы же, подвизавшиеся на ниве науки, «осчастливили» среду научных поисков с полнейшим пренебрежением к последствиям своей «научной деятельности», как в технической области (надвигающаяся экологическая катастрофа), так и в гуманитарной, где тоже имеются свои «вершинные достижения»: всемирно известные изуверские эксперименты над людьми в концлагерях времен Второй мировой войны и засекреченные — в нынешних «научно-медицинских» испытательных центрах.

Таким образом, основное, кардинальное различие людей и разделение человечества происходит не по расовым или национальным признакам, предстающим в видовом ракурсе второстепенными. Существуют белые и черные палеантропы-сверхживотные (суперанималы, неотроглодиты), желтые и цветные суггесторы, американские и русские неоантропы, а также — диффузное большинство всех стран и народов. Численное соотношение этих четырех видов во всех сообществах различно, что и определяет степень (зачастую — лишь потенциальную) воинственности, хитрости (коварства), миролюбия и разумности нации, народа, племени, государства…

Красивый тезис «все люди — братья» тоже нуждается в значительной корректировке. Предание о Каине и Авеле можно — с известной натяжкой считать позднейшим метафорическим обобщением реальных событий перехода людей к убийству себе подобных. И рассудок, таким образом, оказывается не чем иным, как порождением братоубийства. Картина человеческой истории написана реальной братоубийственной кровью и никак не просыхает от все новых и новых мазков многочисленных художников — как «любителей», так и «профессионалов».

Но все же степень «родства» братьев человеческих необходимо признать различной. И различия в «дальности» этого родства более значительны, чем те, которые могли бы быть вызваны наличием или отсутствием какого-то гена, типа недавно открытого американскими учеными некоего «гена агрессивности». Речь идет об очень большого масштаба расхождениях, ибо даже немотивированная агрессивность хромосомных (!) мутантов с кариотипом XYY — и та не идет ни в какое сравнение с теми сущностными различиями (можно считать — и гено-, и фенотипическими), которые имеются между хищными и нехищными человеческими индивидами, позволяющими говорить об их этической несоизмеримости. Имеется скорее всего некая устойчивая наследственная структура, как минимум супергенный комплекс, обуславливающий данные видовые различия.

К сожалению, человечество легкомысленно поддалось обманчивости внешних, «оберточных» расовых признаков, в результате чего зоологический примитивизм расовых теорий, оголтелое неприятие физиологических и культурных своеобразий этносов заслонили и надолго отвлекли внимание людей от сущностных, кардинальных различий между людьми. И если расовую неприязнь можно как-то если и не оправдать, то хотя бы объяснить личностным бескультурьем и общественной неразвитостью, то между порядочным, честным человеком и садистом — убийцей его детей необходимо уже провести четкую (видовую!) границу, будь они даже и одной национальности. Люди могут больше не искать причин своей адской жизни — воистину, черт у них за плечами! В прежние времена хищных особей среди людей было в процентном отношении гораздо больше, нежели сегодня, и насилие являлось привычным и будничным занятием для обществ. Чем дальше в глубь веков и тысячелетий мысленно переноситься, тем более страшные повседневные взаимоотношения людей предстают перед глазами. Убийства, каннибализм, человеческие жертвоприношения, в том числе и детские, — рядовые заботы дня. Впрочем, еще и совсем недавно мало кого ужасал сам факт существования войн в мире, а пацифизм считался (и многими до сих пор считается) диковинным чудачеством и несомненным признаком отсутствием мужества и патриотизма. Все ужасы исторического времени при всей своей изощренной жестокости и крупномасштабности являются все же второстепенными по отношению к фоновому прогрессу человечества.

Собственно, историческое время, как и пресловутый прогресс, в первую очередь характеризуются непрекращающимся взаимоистреблением хищных видов с обширнейшим включением в «их борьбу» в глобальном масштабе и нехищных людей — в подавляющем большинстве своем конформных и/или подневольных. Это взаимное уничтожение хищных гоминид (главным образом — суперанималов, ибо суггесторы всячески приспосабливаются и в почти любых условиях ухитряются найти для себя те или иные выгоды) постепенно снижало кровожадность человечества, но все же происходило это слишком медленно, и люди никак не могли начать достаточно скорый выход из своего, поистине, звериного состояния. И все интеллектуальные достижения человечества с неизбежностью печальной закономерности обращались и обращаются до сих пор ему же и на пагубу, что впервые было отмечено Ж.Ж. Руссо.