— А я почем знаю, — хмыкнул Роган. — Этот молодчик наплел небылиц с три короба.

Идея о непричастности Тирля к похищению мальчика привела Зарид в состояние полного замешательства, но она тут же взяла себя в руки. Один раз уже поверила ему, и ничего хорошего из этого не вышло, поэтому чего ради она, наученная горьким опытом, должна верить ему снова? Зарид стояла неподвижно, глядя, как муж прикладывает неимоверные усилия, чтобы удержаться на ногах. А на нее он не смотрел с тех самых пор, как они вошли в замок.

— Роган, я хочу знать что произошло, — попросила Лиана.

— На кой черт, — огрызнулся Роган. — Я уже по горло сыт его баснями. — Он повернулся к своим людям. — Уведите его.

У Зарид даже в мыслях не было, что в таком состоянии Тирль еще сохранил способность двигаться, но когда к нему потянулись руки охранников, он начал сопротивляться.

При виде завязавшейся борьбы сынишка Рогана издал отчаянный вопль и помчался прямо к мужчинам. Ребенок, который не боялся ничего на свете, несся прямо под ноги стражников, рискуя быть раздавленным тяжелым каблуком.

Все присутствующие в комнате были настолько заняты разборками между взрослыми, что выходки мальчика никто кроме Лианы не заметил. Она вскрикнула от ужаса, и тогда все разом повернули головы и увидели, что на макушку малыша вот-вот опустится огромный кулак одного из рыцарей.

И тут Тирль ценой последнего нечеловеческого усилия, бросился вперед, проявив настоящее чудо ловкости, и заслонил ребенка от удара, который вместо этого пришелся в бок Тирля. Хруст ребер был слышен далеко.

На несколько мгновений все застыли в немом изумлении. Тирль все еще лежал на полу, прикрывая собой мальчика.

Первой опомнилась Лиана. Она подбежала к сыну, но тот обвил ручонками шею Тирля и вовсе не собирался ее отпускать.

Зарид все еще находилась в оцепенении. Она могла только стоять и смотреть. Тирль, на глазах которого от страшной боли выступили слезы, приподнялся и сел на пол, с мальчиком на руках.

Он посмотрел поверх головы ребенка на Лиану, которую била дрожь. Она опять была на волосок от того, чтобы потерять свое дитя, потому что удар мощного кулака наверняка оказался бы для него смертельным.

— За последние несколько дней мы очень подружились, — едва слышно произнес Тирль.

Роган направился было к ним, но Лиана жестом остановила его.

— Что же все-таки произошло? — прошептала она. Все присутствующие понимали, что каждое слово дается Тирлю с трудом, а тут еще крепыш завозился у него на коленях, и трудно себе представить, какую боль это причиняло Тирлю. Но мальчик не пожелал покинуть своего спасителя даже тогда, когда мать протянула к нему руки.

— Мне не спалось, — начал свой рассказ Тирль, и голос его звучал глухо, как из бочки — Я спустился вниз и… — Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы переждать приступ боли. — И нашел во дворе мальчика. Мы… мы играли в мяч. — Боль снова дала о себе знать, и Тирль задержал дыхание, потом продолжил:

— А потом я присел в сторонке и задремал. Когда проснулся, то увидел, что ворота открыты, и ребенка во дворе нет. — По его телу прошла судорога, когда малыш пнул его ножкой в живот, но Тирль просто осторожно придержал ноги мальчика.

— Я выбежал за ворота и увидел, что ребенок направляется к лесу. — Тирль еще раз глубоко вздохнул. — Я знал, что за замком следят люди моего брата.

— Это и для нас не секрет, — хмыкнул Роган. — Ну хватит, мне эти басни уже надоели.

Лиана бросилась между мужем и Тирлем. Она защищала своего сына и человека, по отношению к которому мальчик выказывал столько дружеского расположения.

— Так что же ты предпринял?

— Я вскочил на своего коня и поехал догонять ребенка. — Тирль тепло взглянул на мальчика, поглаживая его большой ладонью по головке. — Но я немного опоздал. Как я и боялся, его схватили шпионы Оливера.

В это время малыш удобно устроился на коленях Тирля и принялся играть клочьями материи, свисавшими с того, что когда-то было камзолом.

Тирль поднял глаза на Лиану.

— Убить слуг брата я не мог, но и допустить, чтобы парнишке причинили вред, тоже не имел права. Поэтому я последовал за ними, чтобы защитить мальчика в случае необходимости.

— Я устал от твоего вранья. Ты — Говард, и в тебе столько же яда, сколько в змеином жале, — прохрипел Роган.

Лиана повернулась к мужу.

— Неужели ты думаешь, что у твоего сына так плохо развит инстинкт самосохранения, что он не отличит друга от врага? И разве он когда-нибудь проявлял излишнюю доверчивость? Разве легко сходился с чужаками?

— Чужих он боялся, — подхватил Сиверн. — Ты помнишь, Роган, он всегда шарахался, когда кто-то подходил к нему слишком близко.

— Ничего я не помню, — отрезал Роган, но дальше по направлению к Тирлю не двинулся.

Тирль взглянул на мальчика, резвящегося у него на коленях.

— Мой брат держит у себя в услужении настоящих варваров. Они бы убили мальчика не моргнув глазом, просто так, ради развлечения. Я не мог этого допустить. — Он потрепал малыша по голове. — Он славный постреленок.

Зарид за все время не проронила ни звука, но именно в этот момент к ней пришла уверенность в том, что Тирль говорит чистую правду. Все произошло именно так, как он рассказывал: он не мог оставить мальчика в беде и решил ехать следом за похитителями, чтобы охранять его.

— Он говорит правду, — прошептала она, чувствуя на себе взгляд Тирля.

— Говарды вообще не знают, что такое «говорить правду».

— Он знает, — настаивала Зарид. — Он не похищал мальчика. — Она пристально посмотрела на брата. — Где вы нашли моего мужа?

Когда Роган не ответил сразу, у нее не осталось даже тени сомнения в невиновности Тирля, и она почувствовала, будто у нее крылья выросли от радости.

— Где вы нашли его? — Зарид почти кричала.

— Он возвращался, — наконец решился Сиверн.

— Возвращался? — Теперь Зарид вообще была на седьмом небе от счастья. — То есть ехал обратно, в наш замок? И с ним был мальчик? Но мне почему-то казалось, что вы сказали, будто перебили остальных людей Говардов.

По выражению лица Рогана можно было понять, что он не собирается давать каких-либо объяснений, поэтому Зарид теперь обращалась к Сиверну.

— Они гнались за ним, — вполголоса пробормотал Сиверн.

Тут обеих женщин словно прорвало, и они налетели на обоих братьев.

— Он скакал прочь от людей своего брата? Убегал от них? Так ты сначала убил тех, а потом изувечил человека, который спас твоего сына? — Последняя возмущенная реплика принадлежала Лиане.

Лиана подошла к мужу и пристально посмотрела ему в глаза.

— Твоя ненависть просто застит тебе глаза. Она даже заставила притупиться твое чувство справедливости. В течение нескольких недель ты издевался над ним, а он безропотно сносил все надругательства. Хотя я лично никогда не видела в нем того дьявола во плоти, каким ты его провозгласил. — Она показала в сторону Тирля и мальчика. — Взгляни туда. У малыша разума больше, чем у тебя. И чутья тоже. Они безошибочно указывают ему на друга, если он такового перед собой видит. Она подошла к Тирлю и наклонилась над ним.

— Ты можешь быть трижды Говардом, но ты доказал, что у тебя благородное сердце. Я благодарю тебя за то, что ты спас моего ребенка. — Она наклонилась еще ниже и поцеловала Тирля в щеку, затем подняла с его колен своего здоровяка-сына. — Наш друг нуждается в отдыхе и лечении, — сказала она слугам. — Мы должны обеспечить самый внимательный уход и позаботиться о том, чтобы у него было все самое лучшее, что мы только можем предложить.

Тирль оттолкнул протянутые к нему руки помощи, руки, которые несколько минут назад пытались лишить его жизни. Медленно, осторожно, превозмогая боль, он поднялся самостоятельно.

— Я не останусь здесь больше. Я еду домой.

Лиана посмотрела на него и кивнула. Вспоминая о том, как она сама вела себя по отношению к нему последние несколько недель, она готова была сквозь землю провалиться от стыда, и прекрасно понимала, что все Перегрины опротивели ему настолько, что видеть он их больше не желает никогда.