- Опишите это все. Гончаров, вылазьте. Накиньте куртку, переходим к другим вещам.

Итак, кость, брошенная полковником, мною поймана с благодарностью, и теперь мне придется ее отрабатывать. Ничего, отработаю, все равно я по уши влез в это дерьмо. И между прочим, благодаря собственным стараниям. Единственное, что было приятно, так это разочарованная физиономия бешеной Шурочки.

Было почти двенадцать, когда последняя машина оперативников уехала с места происшествия. Дом и баню опечатали. Мы с Ефимовым сидели у потушенного нагревателя в узком сарайчике и молчали. Зато тоскливо, не переставая выл Граф, задрав морду к холодному декабрьскому небу.

- Почему она не забрала собаку? - первым заговорил я.

- Сказала, что есть своя, к тому же я заметил, что барбос ее недолюбливает.

- Странно, еще вчера он с удовольствием ее облизывал.

- Что ты хочешь сказать? Что она укокошила собственного папашу? Абсурд.

В это даже доверчивый Ефимов не поверил.

- Я, Алексей Николаевич, говорю то, что говорю. Но ее алиби я проверю в первую очередь. Не нравится мне она.

- У вас взаимная антипатия, поэтому нет основания верить той или иной стороне, дающей показания друг на друга. Ладно, поехали, время позднее. Ты завтра сюда пораньше заявись. Походи по соседям.

- Погодите, я спущусь в погреб, достану по паре бутылок фирменного напитка Глеба Андреевича. Дома помянем. Уже завтра с утра нужен будет Юра Шутов. Вы его еще не уволили?

- Нет, как договорились. Ну, иди в погреб, я пока машину погрею.

* * *

Ровно в восемь вместе с Юркой мы подъехали к гаражам, где должна была упокоиться моя машина. Выгнанная из бокса, она стояла на видном месте, возле нее кучковалось полтора десятка "гладиаторов". В ожидании предстоящей крови они были возбуждены, громко переговариваясь друг с другом, они грели мышцы и замораживали разум. Дверь одного из нужных боксов была открыта.

- Костя, я вызову подкрепление, что мы против целой толпы зомбированных идиотов, через пятнадцать минут от нас не останется воспоминаний.

- Юрка, не делай волны. Я предвидел подобный вариант и заготовил несколько замечательных подарков. Правда, всего три, но думаю, больше им не потребуется. Здесь три пузырька с удивительно удушливым дымом. Я однажды видел, как бесславно и жалко корчился злющий пес, отведав этой микстуры. Один ты бросишь со своей стороны, только так, чтобы разбился, два других бросаю я, один по толпе, другой в бокс. Сейчас ты разгоняешь машину и резко тормозишь возле них, потом так же резко едем дальше в глубь гаражей. Там разворачиваемся и смотрим на плоды своих рук. Все понятно?

- Понятно. Понятно то, что тебе в органах работать было нельзя. Бандитизм - вот твоя стихия. Поехали, что ли?

- С Богом, смотри не задень мою ласточку.

Увидев бешено мчащуюся на них машину, крутые несколько опешили, но, подумав, что это всего лишь психическая атака, заулюлюкали, засвистели, показывая интимные части тела. Все-таки нервы их не выдержали. Победила трусость. Оставив гонор, они всей толпой ломанулись в узкую дверь гаража. Как и было условлено, Юрка остановился точно напротив, только с его стороны уже никого не было. Все три склянки кинул я. Две прямо в проем, а третью снаружи, разбив о металл ворот.

Когда через минуту я садился в собственную машину, мне показалось, что я попал куда-то на север Америки на огромное ранчо, где одновременно кастрируют пару тысяч бизонов.

- Слушай, Кот, а ты их не угробил? - уже возле чистовской дачи озабоченно спросил Юрка. - Уж больно жалобно они выли.

- Ничего, к вечеру проблюются, а вообще не мешало бы почистить город от этих подонков, но не нам это решать, а власть такая обстановка в городе вполне устраивает. Как известно, в мутной воде легче ловить рыбку. Ладно, сиди отдыхай, наблюдай за этой дачей, только ненавязчиво. Может быть, кто-нибудь появится. И пожалуйста, без личных инициатив.

Проулок, где стояла дача Чистова, состоял из восемнадцати участков, по девять с каждой стороны. Свой обход я начал с самого начала, то есть с соседского дома, стоящего напротив владений покойника. Дверь открыл плотный рыжий верзила в грязной тельняшке и рваных носках. Я сразу же понял, что попал не по адресу, но на всякий случай спросил, что он может сказать о своем соседе.

После краткого ответа он попытался заехать мне в лоб, но получил сам. На этом наш содержательный диалог был окончен.

Вторая беседа была удачнее. Старик со старухой долго восхваляли деловые качества покойного и обещали наслать немыслимые кары на голову убийцы. Но ничего конкретного я не добился и от них. Только в пятом по счету доме мне чуточку повезло. Несмотря на ранний час, сопливая голенастая девчонка уже очищала двор от снега.

- Здравствуй, красавица, Бог в помощь.

- Здорово, коли не шутишь, - по-взрослому ответила девчонка. - Но в долг я не даю, мать ругается.

- Ты что, дитя мое, - опешил я, - о чем ты, сколько тебе годков?

- Все о том же, мать говорит, если каждому в долг давать, без штанов останешься, бабки на кон и хоть залейся.

- А, ты об этом, - с облегчением вздохнул я, сообразив, что наш разговор ведется в двух различных плоскостях. - Да нет, красавица, я по другому делу пришел. Разговор у меня конфиденциальный.

- А-а-а, - понятливо отозвалась девчонка. - Тогда тебе к маме надо, только сейчас она как раз занимается таким разговором с дядей Володей. Ты подожди, он скоро кончит, потом ты пойдешь.

- Да мне просто поговорить надо, - чуть не плача от ее теоретической испорченности, простонал я. - Понимаешь, просто поговорить. Можно и с тобой.

- Со мной нельзя, - твердо стояла на своем девчонка. - Она сказала, что если заметит что-нибудь такое, то совсем меня убьет.

- И правильно сказала, - переменил я тактику. - Ты дядю Глеба знала, вон из того дома? Он на "Волге" ездил.

- Топляка, что ли? Конечно знала. Он мне старые вещи своих дочек приносил. Видишь, шуба на мне - он принес. Мать с ним тоже кофициально у него в бане разговаривала. Но на него я не обижалась, по-соседски. Дяденька он был хороший.

- Ну и замечательно, а ты не можешь мне рассказать, кто у него вчера был?

- Нет, мать говорит, что подглядывать нехорошо.

- Конечно нехорошо, она права, но может быть, ты случайно заметила, как к нему кто-то пришел или ушел?

- Нет, вы лучше у Славки спросите, это он весь день из мансарды в бинокль зырит. Недавно меня высмотрел, когда я в бане мылась, теперь цаплей дразнит.

- Славик, говоришь, а где он живет?

- Да вон большой дом под зеленой черепицей. Сейчас он один, предки уже на работу укатили. Только вы не говорите, что я его вам сдала, а то он мне пасть порвет.

На мой звонок из конуры вылетела упитанная овчарка. Встав на задние лапы, она тут же у ворот выплеснула на меня порцию собачьего мата и удалилась назад, видимо посчитав свою миссию выполненной. На крыльцо вышел мальчик примерно двенадцати лет. Был он толст и самодоволен. Мне он сразу не понравился, потому что в его правой руке я заметил небольшой пистолет, кажется не игрушечный. Что-то в нем было от гайдаровского Плохиша.

- Чего тебе надо? - не сходя с крыльца, пискливо, с напором спросил он.

- Я хочу поговорить об одном интересном деле.

- Канай отсюда, дефективный, пращуров дома нет, так что двигай на север.

- Крутой ты мэн, Славик, а дело-то у меня к тебе, всасываешь?

- Тогда колись, чё почем, не жуй сопли.

- Ты хоть ближе подойди, не буду же я через двор орать. Соседи услышат, а это нежелательно. Да ты не бойсь. Вот мои документы, удостоверение.

- А чего мне тебя бояться? Пушка у меня бьет без осечки, - предупредил он меня, подходя поближе. - А таких удостоверений я тебе нагружу самосвал. Дело говори, у меня со временем напряженка, ну...

- Ты знаешь своего соседа, дядю Глеба?

- Знал. Этот козел вчера откинул копыта.

- Не мог бы ты мне что-нибудь о нем рассказать?