Весь четверг был посвящен подготовке дома Кейна к свадьбе, которая была намечена на понедельник. Кейн с Эденом заперлись в кабинете, не обращая ни малейшего внимания на грузчиков, перетаскивающих мебель, доставляемые в дом покупки и огромное число приезжающих и уезжающих обратно торговцев.

Пятница и суббота прошли так же. Хьюстон в который уже раз объясняла всем, кто что должен делать на свадьбе. Она наняла слуг и служанок готовить еду и подавать на стол, мужчин, которые должны были соорудить стол в саду и установить огромные тенты, специально заказанные Хьюстон в Денвере. Вдобавок ко всему этому, в воскресенье по дому слонялись тридцать восемь человек, которые не делали ничего, кроме того, что расставляли букеты цветов.

Джин прислала записку, в которой говорилось, что Рейф собирается прийти на свадьбу, а вот молодой Ян отказывается. Еще она спрашивала, можно ли принести блюдо.

Хьюстон читала записку, стоя на кухне, перед ней лежали две говяжьи туши и сто пятьдесят килограммов картофеля, только что доставленные. Под тушами находились три огромные головки сыра и триста апельсинов – и она молила Бога, чтобы апельсины не оказались в самом низу.

Хьюстон была довольна, что во всей суматохе Кейн не попадался ей под руку и не мешал работать. Он жаловался, что так запустил свои дела из-за всех этих ухаживаний за ней, что вряд ли теперь нагонит.

Только один раз они чуть не разругались, и это случилось после того, как Лиандер пригласил их с Эденом провести вечер в своем мужском клубе.

– Нету у меня времени! – бушевал Кейн. – Эти мужчины, что, никогда не работают? После свадьбы времени мне вообще вряд ли будет хватать: женщина вечно будет мешаться под ногами… – начал он.

Хьюстон молча смотрела на него.

– Ну ладно, – в конце концов сказал он недовольным голосом. – Я только не понимаю, почему вы, женщины, не можете устроить свою вечеринку у вас в доме.

Он повернулся и пошел в кабинет.

– Черт бы побрал этих женщин, – пробормотал он.

– Какое ужасное наказание придумала для тебя Хьюстон на этот раз? – с едва заметной улыбкой спросил Эден.

– Мы должны провести вечер в клубе Вестфилда. Должны уехать до семи и не возвращаться до полуночи. Где те старые добрые времена, когда женщины уважали своих мужей и слушались их?

– Первая женщина отказывалась слушаться первого мужчину. Старые добрые времена – это миф. А что Хьюстон хочет делать сегодня вечером?

– Какая-то вечеринка с подругами. Я хочу, чтоб ты остался и смотрел за ней.

– Что?

– Не хочу, чтоб женщины были здесь одни. Хьюстон наняла слуг, но они будут здесь только после свадьбы, так что сегодня в доме эти беззащитные женщины будут одни. Она собирается устроить вечеринку в гостиной, а там есть дверь за занавеской, ну знаешь, такой с цветочками, и…

– Ты хочешь, чтобы я спрятался в чулане и шпионил за женской вечеринкой?

– Это ради их же блага, и я, черт возьми, плачу тебе достаточно, чтобы ты выполнил для меня эту ерундовую работу.

– Ерундовую работу, – прошипел Эден. Некоторое время спустя Хьюстон столкнулась с Эденом и заметил синяк на его правой щеке – Где это вы ушиблись? – спросила она.

– Налетел на каменную стену, – сухо сказал он и пошел прочь.

В шесть часов дом начал освобождаться от рабочих, а без пятнадцати семь стали съезжаться подруги Хьюстон, в руках у каждой был красиво завернутый подарок.

Кейн, все еще жалуясь на то, что его выгоняют из собственного дома, взобрался в коляску рядом с мрачным Эденом и отъехал.

В дом Таггерта съехались десять женщин плюс Блейр, их подарки красовались на столе восемнадцатого века в гостиной.

– Все уехали? – спросила Тайя.

– Да, наконец-то, – ответила Хьюстон, закрывая двойные двери. – Ну что, приступим?

Эден сидел в чулане на неудобном стуле с бутылкой виски в руках. «Черт бы побрал Кейна! – подумал он в который раз. – Убить его мало». Любой судья оправдает его, узнав, что он убил человека, принудившего его потратить целый вечер на то, чтобы следить за чаепитием женщин.

Он рассеянно пил виски и наблюдал за женщинами сквозь шелковую занавеску. Мисс Эмили, красивая, хрупкая пожилая леди, постучала костяшками пальцев по столу.

– Третье ежегодное собрание «Союза Сестер» открыто.

Эден поднес бутылку к губам, но замер, не отпив из нее.

Мисс Эмили продолжала:

– В первую очередь мы послушаем отчет Хьюстон о шахтерском поселке.

Эден не шелохнулся, когда Хьюстон поднялась и дала подробный отчет обо всех несправедливостях на шахтах. Он следил за ней несколько дней назад и знал о ее невинных набегах на поселок с целью доставить свежие овощи, но сейчас Хьюстон говорила о забастовках и объединениях. Эден был свидетелем того, как убивали за меньшее, чем то, о чем она говорила.

Нина Вестфилд начала разговор об открытии журнала, который женщины передавали бы, тайно женам шахтеров. Эден поставил бутылку виски на пол и вытянулся вперед.

Был упомянут Джекоб Фентон – страх перед ним и тем, что он сделает, обнаружив, что женщины передают шахтерам информацию.

– Я могу поговорить с Джин Таггерт, – предложила Хьюстон, – Фентон, кажется, по какой-то причине боится всех Таггертов. Разрешил им всем прийти на свадьбу.

– И Джин заходит в магазины в Чандлере, – сказала мисс Эмили. – Я знаю, что твой Кейн, – повернулась она к Хьюстон, – раньше работал на Фентонов, но тут что-то другое. Я думала, возможно, ты знаешь?

– Нет, абсолютно ничего, – ответила Хьюстон. – Кейн взрывается при одном только упоминании имени Фентона, а Марк, судя по всему, совсем не в курсе.

– Да ему это и не интересно, – сказала Леора Ван. – Марк только проматывает деньги – его не интересует их источник.

– Я поговорю с Джин, – повторила Хьюстон. – Кто-то создает большие неприятности. Я не хочу, чтоб кто-либо пострадал.

– Возможно, мне тоже удастся попасть в поселок шахтеров, – добавила Блейр. – Я выясню все, что смогу.

– Какие еще у нас вопросы? – спросила мисс Эмили.

Эден откинулся на спинку стула. «Союз Сестер». Эти женщины в кружевных платьях и с безупречными манерами говорили о борьбе.

Остаток вечера был посвящен всяким благотворительным делам, помощи сиротам и больным – тому, чем и следует заниматься леди.

Когда собрание было окончено, Эден взял с пола бутылку виски и почувствовал, что может наконец вздохнуть свободно.

– Освежимся? – со смехом спросила Мередит Лечнер, открывая большую бутылку самодельного вина. – Мама посылает это в память о своих девичниках. Отцу скажу, что наш винный погреб ограбили.

Эден считал, что его уже ничем не удивишь, но в изумлении открыл рот, увидев, как каждой женщине вручили по бутылке вина и высокому бокалу из буфета.

– За брачную ночь! – сказала мисс Эмили, поднимая бокал. – За все брачные ночи, вне зависимости от того, предшествуют они свадьбе или нет.

Все женщины, смеясь, осушили бокалы.

– Я первая, – сказала Нина Вестфилд. – Мы с мамой обошли весь Денвер в поисках вот этого. А сегодня днем Лиандер чуть не залез в коробку.

Хьюстон открыла голубую коробку и извлекла из нее черную прозрачную деталь туалета, отделанную черным кружевом десятисантиметровой ширины.

Эден разглядел, что это женское белье, но совсем не такое, какое приличествует носить леди.

Не веря своим глазам, он смотрел, как женщины, смеясь и отпуская шумные комментарии, пили вино и открывали подарки. Там были две пары красных туфель на высоких каблуках, еще более прозрачное белье и какие-то картинки, которые женщины передавали друг другу, чуть не умирая со смеху. Женщины отодвинули стулья к стене и начали танцевать.

Мисс Эмили села за пианино, которое Эден раньше не заметил, и ударила по клавишам.

Челюсть Эдена окончательно отвисла, когда он увидела, как женщины танцуют, высоко подняв юбки.

– Это канкан, – сказала Нина, тяжело дыша. – Мы с мамой улизнули от папы и Лиандера, когда были в Париже, и видели его.