— Брасфорт почуял след, — сказал один из двух всадников, ехавших по тому же лесу, где недавно проезжал Ричард Дерк. Это были Кленси и Юпитер.

— Да, почуял, — отвечал Кленси. — О, Джуп, он очень взволнован, я чувствую, как он тянет веревку.

— Верно, масса Чарльз. Предоставьте его самому себе… пустите. С ним нам удастся поймать преступника. И чем скорее мы догоним его, тем лучше для нас, и тем хуже для него. Как жалко, что вы позволили ему уйти! И зачем вы помешали массе Вудлею подстрелить его лошадь?

— Уйти ему я не позволю! Сам увидишь. Или он будет убит, или…

— Или что, масса?

— Или я.

— Боже сохрани! Никогда я не допущу этого… подле вас есть верный человек. Погибнет или охотник за рабами, или раб.

— Спасибо тебе, честный ты малый! Я знаю, что ты хочешь сказать. Но лучше помолчим. Он может быть где-нибудь недалеко, в этом же лесу. Так что давай будем говорить шепотом.

Джуп жестом показал, что понимает. Кленси обратил внимание, что пес, видимо, был чем-то встревожен. Это было заметно по нервной дрожи, пробегавшей время от времени по всему его телу. Была даже минута, когда он открыл рот и едва слышно взвизгнул, как бы собираясь залаять. Выехав на окраину леса, всадники остановились, и Кленси потянул собаку назад. При свете луны он и без собаки видел, что трава смята.

— Видишь, — сказал он Юпитеру, — это след убийцы. Он проехал прямо к тем скалам. Здесь он проскакал галопом. Он считает себя хитрее нас, но никакая хитрость не поможет ему убежать от меня.

— Надеюсь, масса Чарльз, не убежал, не сможет.

— Джуп, мой милый, ты много страдал в своей жизни и чувствовал, вероятно, желание отомстить. Но моей мести ты не можешь понять, а потому, быть может, считаешь меня жестоким.

— Вас, масса Чарльз?

— Я не помню, чтобы жестоко обращался с кем-нибудь или причинил кому-нибудь зло.

— Я думаю, никогда, масса!

— Мои чувства к этому человеку — исключение.

— Это не потому, что вы жестокий, масса. Он это заслужил.

— Я поклялся — ты знаешь, где и когда. Дух матери говорит со мной и требует исполнения данной клятвы.

Кленси двинулся по открытому пространству, и через полчаса всадники были уже у скал, где собаку снова направили на поиски следа. Брасфорт оживился и, побежав вперед, привел их ко входу в ущелье, в котором виднелась наезженная тропинка и следы копыт множества лошадей. Кленси был так поглощен желанием поскорее исполнить данную им клятву, что не обратил внимания на то, что следы эти были те же самые, какие они видели вблизи брода и на большой дороге. Поспешно въехал он в ущелье и стал подыматься вместе с Юпитером и Брасфортом. Взобравшись на плоскогорье и окинув его взглядом, он раскаялся в своей неблагоразумной поспешности; открытая местность, расстилавшаяся перед ним, давала возможность врагу заметить его вовремя и подвергала опасности быть взятым в плен степными разбойниками, ехавшими позади. Спуститься теперь вниз было еще опаснее, чем оставаться наверху.

— Боюсь, Джуп, — сказал он, — что мы слишком поторопились. Если мы встретим разбойников, то они много хлопот наделают нам. Что нам делать, как ты думаешь?

— Не знаю, право, масса Чарльз. Я совсем чужой в прериях Техаса. Будь это на болоте в Миссисипи, я бы сейчас сказал, что надо делать. Здесь мне трудно что-то советовать.

— Если мы вернемся назад, то попадем им прямо в зубы. Мы должны оставаться здесь, пока не найдем Дика Дерка.

— А что, масса Чарльз, не залечь ли нам где-нибудь на день, а ночью опять можно поискать его. Собака почует след даже и через двадцать четыре часа. Вон там роща, где можно спрятаться, а когда воры поедут мимо, мы увидим их. Нас они там не увидят.

— Ну, если они приедут, тогда все пропало. Я надеюсь встретиться с ним с глазу на глаз. С ними он… Нет, Джуп, надо ехать дальше. Я рискну, и ты поезжай, если не боишься следовать за мной.

— Я ничего не боюсь, масса Чарльз. Я сказал уже вам, что всюду буду следовать за вами, даже умру вместе, если надо.

— Спасибо тебе, верный друг мой! Мы не будем говорить о смерти, пока не поймаем Дика Дерка. Тогда мы увидим, что делать. Сюда, Брасфорт! Я жду твоей услуги.

Он пустил собаку вперед, продолжая держать ее на веревке. Все показывало, что Брасфорт не потерял следа. Уши его были подняты, тело от шеи до хвоста судорожно вздрагивало.