– Я надеюсь, там будет хотя бы весело! – сказала Елена Прекрасная капризно.

Харон пошевелил бровями и ухмыльнулся.

– Ну это как тебе повезёт… Скажу заранее, тебе не повезёт. Будет очень скучно. Усаживайся. Монетку за перевоз – сюда.

Елена надменно посмотрела на него.

– Это та, которую вкладывают в рот? – спросила она холодно и уставилась на лодку. – Очень надеюсь, что мне не подложили такую свинью. Я могла бы ей подавиться!…

Харон вздохнул. «Блондинка,» подумал он, «опять блондинка. Откуда в Греции столько блондинок?»

– Ну что ж делать, – сказал он, – усаживайся так.

– Из чего это твой шлюпец? – спросила Елена, касаясь мизинцем борта лодки.

– Из обрезков ногтей. – сказал Харон.

Елена резко отдёрнула руку. Лодку качнуло.

– Какая гадость! – воскликнула она.

– Символично. – объяснил Харон. – Ногти символизируют смерть и жизнь одновременно. Правда, килевая устойчивость плохая. Так что не дёргайся.

Елена ещё раз прожгла его взглядом.

– Итак, – сказала она, аккуратно усаживаясь на скамеечку и подбирая ноги, – почему же в Аиде будет так скучно?

– О! – воскликнул Харон, отталкиваясь от берега. – Это очень просто. Потому что никто не знает – чем заняться.

– Ну можно организовать вечеринку, – сказала Елена задумчиво, – с музыкой и танцами.

– Скучно, – сказал Харон, – и потом, никто не соглашается приготовить закуски. И музыканты говорят, что наигрались на том свете и на этот раз обойдутся парой коктейлей и лягут спать пораньше.

– Ну любительский оркестр собрать… – сказала Елена неуверенно. – Неужто там нет музыкантов-любителей?

Харон посмотрел на неё поверх очков.

– Ну есть один… гм… Только знаешь, Он не умеет играть, и никто не решается Ему сказать. Он там вообще-то главный.

– Аид? – осведомилась Елена.

– Ну не гой, да… – ответил Харон. – А, ты о том… Ну, сама увидишь. Секунду.

Харон перестал грести и встал в полный рост.

– Так, проклятые души! Ау, не слышу стонов! Интенсивнее, интенсивнее!

Из леса, окружающего мрачную реку, раздалось глухое недовольное бормотание.

– На том свете отдохнёшь! – крикнул Харон. – Ну в смысле… Ну вы поняли! Вперёд, дама ждёт!

Проклятые души, недовольно потягиваясь и зевая, выползли из-за деревьев и начали неубедительно завывать.

Усевшись, Харон кивнул Елене.

– Видишь, с чем работать приходится, – сказал он, – никакого старания. Никакого тщания.

– А завести любовную связь? – спросила Елена, оживляясь. – Можно ведь на твоем свете завести любовную связь?

– Можно, – кивнул Харон, – и тебе это очень быстро надоест.

– Это мне никогда не надоест! – воскликнула Елена.

– Ну знаешь, – сказал Харон, оглядываясь через плечо. – А, почти приплыли. В общем, тебе быстро надоест. Тебе всё быстро надоест. И все.

– Я думала, на том свете огромный выбор мужчин и стабильный приток свежих лиц. – сказала Елена.

– О да, – сказал Харон, подгребая к берегу, – Более того. После того, как твоё собственное свежее лицо послало куда-то тысячу кораблей…

– Тысячу восемьдесят два, – сказала Елена с гордостью в голосе, – у меня и список где-то был.

– Неважно. В общем ты стала самой желанной. И теперь каждый юноша, умерший от неразделённой любви и гормонального бунта, будет добиваться тебя. И так – каждый день. Тысячи лет. Пылкие влюблённые.

– Звучит неплохо! – сказала Елена.

– Ты удивишься, узнав что сделают смерть и вечность с твоим либидо. – сказал Харон, – Вот мы и на месте.

– Погоди. – сказала Елена, выбираясь из лодки. – То есть быть мёртвым ужасающе скучно?

– Именно, – кивнул Харон, – именно это я тебе объясняю последние четверть часа. И я не понимаю, что вы каждый раз такие удивлённые. У вас была жизнь, у всех! Что ж вы жизнь скучали?

Елена нахмурилась.

– Вставай, клубок мёртвых блох! – воскликнул Харон, пиная что-то. – Это Цербер, – пояснил он, – только он тоже спит.

Цербер заворчал, сворачиваясь в ещё более уютный комочек адской шерсти.

– Ну блин, – сказал Харон, – ладно-ладно. Позоришь меня перед дамой? Ну посмотрим, посмотрим… Про Муму слышал?

Цербер заворчал чуть громче и спрятал один из носов под лапу.

– Ладно. – вздохнул Харон. – Всё. Добро пожаловать в Вечность. Можешь звать меня Натаниэль. Тебе вверх по лестнице и налево. Увидимся.