– Осторожней! – воскликнул Господь, отдёргиваясь. – Не мышь, чай, лечишь.

– Не шевелись, – сказал Натаниэль спокойно. – Поболит и перестанет.

Он аккуратно приложил марлю, смоченную спиртом, к рассеченному виску Господа.

– Ну рассказывай, – сказал он, с треском раздирая бинт, – и как Нас угораздило?

– Ну как, – сказал Господь хмуро, – там темно. Я упал. Ударился.

– Ну да, – согласно покивал Натаниэль, – и Сам Себе щёку ногтями расцарапал. Беспокойное местечко-то, Осия. Ландшафт суровый, бьёт сильно…

Господь раздраженно закатил глаза.

– Ну хорошо, это был Иаков. Я в темноте нарвался на Иакова. Блин, тяжёлый такой…

Сатана поднял брови.

– Ты бы его сейчас видел! – воскликнул Господь. Чело его посветлело. – Я его так уделал! Его мама теперь родная не узнает.

– Да-да, – сказал Натаниэль, – придёт к нему его старенькая, почтенная матушка и скажет – «А где же мой Иаков?». А там уже нет никакого Иакова. «Нету тут больше твоего сына Иакова, дорогая», скажут ей люди, «только некий Израиль». Где ты имя-то такое взял – Израиль.

– Ну не мог же Я его просто так отпустить. – сказал Господь. – Пришлось придумывать на ходу. Мужик-то суровый, заметный. Отец народов. Лучший друг овцеводов…

– Переименовывать-то зачем? – спросил Сатана. – Ну придумал бы ему прозвище. Скажем, Иаков «Стукнутый». Или Иаков «Толстый». Имя-то зачем менять?

Господь пожал плечами.

– Он Меня три раза головой о камень ударил! – сказал Он, осторожно трогая повязку.