Иегова с грустью смотрел, как огромная толпа евреев утаптывает мягкий влажный ил дна Чёрмного Моря.

Ему было тяжело.

У Него было всего две страсти в этом мире – евреи и трилобиты.

И трилобиты были вымирающим видом. Особенно теперь, когда четыре из последних пяти трилобитов, до сих пор кое-как чудом выживших в этом тихом, спокойном, мелком море, были растоптаны копытами и раздавлены колёсами Божьего Народа. Который вымирающим видом не был и быть не собирался.

Это был тяжёлый выбор – евреи или трилобиты.

Как только все евреи покинули дно моря, Господь отыскал раздавленные панцири и аккуратно, бережно сложив части, превратил их в камень. Истинная красота должна быть вечной, считал он. Когда-нибудь кто-нибудь оценит всю красоту и изящество замысла. Может быть, потом.

Он посмотрел на толпу евреев, ждущих с другой стороны Чёрмного Моря. Четыре трилобита. Это нельзя оставить просто так. По десять лет за каждого, вот что. Сорок лет. Следующие сорок лет у них не будет шанса наступить на морское членистоногое. Разве что на тарантула или сольпугу – этих у Господа был запас.

С египетской стороны донёсся тысячеголосый шум – армия фараона преследовала евреев.

Господь хмыкнул. Он никогда не любил египтян. Тем более, что египтяне пока не были вымирающим видом.

Египтяне были уже на середине Чёрмного Моря.

Господь сжал кулаки, услышав тихий хруст ещё одного панциря. Это уж слишком. Пятый трилобит был растоптан и раздавлен.

Ну уж нет, решил Бог. Так не пойдет. Сперва евреи, теперь трилобиты. Нет уж, что-нибудь одно.

Он быстро сомкнул воды над Армией Египетской, но это принесло лишь секундное облегчение.

Господь погрузился в раздумья, придумывая наказание для Египта. У него впереди была вечность. Вечность на Птолемеев, Клеопатру, падение, разграбление и Коммунистическую Партию Республики Египет.