Это влияние монашеского мира я испытал в сильнейшей степени на себе самом. И получил я это не через благотворительность монастыря, не через просветительскую работу, а непосредственно от соприкосновения с монахами. Как в христианстве сила и значение религии заключаются в Самой Личности Христа, так и в монастыре сила его влияния – в личностях, в которых отражается образ Христа.
В чем же увидел я Христа на Валааме? Во-первых, в богослужениях, в молитве. Каждый раз после воскресной Литургии я испытывал необыкновенную радость. Сердце исполнялось молитвенной теплотой, которая есть признак присутствия в нас Духа Святаго. То же чувство овладевало мною много раз после бесед с отдельными старцами. Значит, присутствие Христа и воздействие Его через них несомненно. И получить это воздействие иначе нельзя, как только в личном общении. Вот почему и идут паломники, чтобы соприкоснуться с монашеским миром в лице отдельных монахов, старцев, духовников"..
Белое духовенство, всегда составлявшее большинство, настороженно относится к духовенству черному. Во все века встречались печальные недоразумения между этими двумя ветвями православного духовенства. В силу своей многочисленности, белое духовенство занимает главенствующую роль в епархиальных структурах. Значительная часть епископата, едва ли не большинство, происходит из белого духовенства, в лучшем случае – из духовных школ, где оно занималось административной и преподавательской работой. В силу своего положения, оно никогда не знало монашеской жизни изнутри, наблюдало ее извне, отчего очень многое осталось непережитым и непонятым. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из своих писем говорит: «Я – инок монастырский, академические иноки большей частью готовят себя к служению Церкви в высших степенях; они не понимают и не принимают моего учения».
Лучшие представители духовенства из монашествующих остаются в стороне. Их интересы редко учитываются, да их никто и не спрашивает. Эти поистине духовные самородки служат либо в отдаленных малочисленных приходах, куда не соглашается идти белое духовенство, либо остаются в монастырях.
В XIX в. свт. Игнатий, великий учитель современного иночества, после того, как был рукоположен в епископский сан в отдаленную Кавказскую епархию, говорил: «Наконец-то монахи получили своего архиерея». К нему сразу же стали обращаться с просьбой о переводе в его епархию монашествующие, состоявшие с ним в духовном общении. А сколько было противников его хиротонии?! В числе их, например, митр. Санкт-Петербургский Никанор, который, занимая столичную кафедру и непосредственно общаясь с Императорской Семьей, имел решающее влияние на церковные дела, являясь, фактически, первоиерархом. Даже свт. Филарет (Дроздов), митр. Московский, не во всем находил взаимопонимание со свт. Игнатием.
Святость редко бывает понята современниками, они ее не вмещают. Поступки святых, живущих по духу, а не по букве, истолковываются и как проявление гордыни. Их милосердие называют вредным попустительством, слабоволием. Чаще всего мир считает современных ему святых людей прельщенными.
Преподобный Симеон Новый Богослов говорит: "Тех, которые притворяются добродетельными и кожею овчею по наружному виду являют одно, а в сущности по внутреннему человеку суть другое, которые исполнены всякой неправды, исполнены зависти, ревности и злосмрадных страстей, почитают святыми и бесстрастными весьма многие, имеющие неочищенное душевное око и не могущие познать их от плодов их.
Пребывающих же во благоговении, добродетели и простоте сердца, истинно святых – пренебрегают, как бы обыкновенных людей, оставляют их без внимания и презирают, вменяют за ничто. Таковые говорливого и тщеславного признают учительным и духовным, а молчаливого и хранящегося от празднословия провозглашают невеждою и безгласным. Высокомудрые и недугующие диавольскою гордостью отвращаются от говорящего Святым Духом, как от высокомудрого и гордого, более ужасаясь слов его, нежели умиляясь от них; напротив того, они очень похваляют и приемлют тонкословствующего из учености своей или чрева (под словом «чрево», по объяснению свт. Игнатия, здесь надо понимать плотское состояние), и лгущего против спасения своего"..
«Притворство очень нравится слепотствующему миру, привлекает к себе похвалу, уважение, доверенность человеков,» – пишет свт. Игнатий... «Святые различными способами скрывают свои добродетели. Неглубокие люди не могут их понять, и поэтому понимают их неправильно»,– говорит афонский старец Паисий (1924-1994).
Человек, об аскетических воззрениях которого преподобный Варсонофий Оптинский отозвался следующим образом: «Не читая книг еп. Игнатия (Брянчанинова), невозможно понять современное монашество, его дух и направление»,– фактически находился в опале. Буквально несколько архиереев из современников свт. Игнатия сочувствовали ему. Среди них – святители Феофан Затворник Вышенский. и Иннокентий Херсонский...
Современники свт. Игнатия не вмещали его учения, строго основанного на Св. Отцах, вытекавшего из учения святоотеческого. Оно казалось им чем-то революционным, каким-то новшеством. Впрочем, и учение Господа нашего Иисуса Христа Его современниками было также воспринято, как нечто революционное, Его обвиняли в том, что Он пришел разорить закон и пророков (Мф. 5; 17).
Диавол ненавидит монашество лютой ненавистью. Везде, где только может, он пытается монашество уничтожить или хотя бы как-то навредить ему. Где не получается навредить открыто, диавол тщится подменить великий подвиг монашества его профанацией.
В начале XX века мнения прямых противников монашества, в основном из среды вольнодумной интеллигенции, вылились на страницы Российской периодической печати. В церковной и светской прессе развернулось широкое обсуждение вопросов, связанных с монашеской жизнью. Поднимались самые разнообразные темы: от того, какими должны быть современные монастыри и как они должны служить миру, до того, нужны ли монастыри вообще.
В 1909 г. постановлением Св. Синода специально для решения этих вопросов в Троице-Сергиевой Лавре впервые был созван Съезд монашествующих, главной задачей которого была выработка мер для поднятия духовной жизни в монастырях. На Съезде присутствовали представители нескольких десятков наиболее значительных в духовном отношении монастырей. Практически ни одно из принятых на Съезде решений не было проведено в жизнь. С 16 по 23 июля 1917 г. состоялся и второй монашеский съезд под председательством еп. Феодора (Поздеевского), который еще менее смог повлиять на жизнь иноков, а грянувшая вскоре революция уничтожила сами монастыри. Но их насельники, переполнившие тюрьмы и лагеря, своим исповедничеством и мученическим подвигом лучше всего опровергли все обвинения и клеветы и явили внутреннюю силу и жизненность монашества, защищать которое нужно не словами.
Надеемся, что наши книги будут интересными для читателей, помогут им обрести ориентиры в современной духовной жизни, которая крайне затруднена отсутствием подлинных духоносных наставников.
Надеемся, что особенно желанными наши книги будут в монастырях Русской Православной Церкви, которые в наше время начинают восставать из руин, возрождаться духовно, некоторые буквально на пустом месте. Думаем, что для них всякое упоминание об обителях старой, неразрушенной России явится ценным и поможет в деле возрождения. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что обитель будет стоять до тех пор, пока там почитают память основателей и подвижников, в ней просиявших. Почитать – это значит заботиться и о том, чтобы их имена и подвиги знал церковный народ. Это наш долг перед святыми предками.
Святая преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Феодоровна Романова так говорила в страшные годы гонений и разорения страны: «Великой России больше нет, но Святая Русь не может погибнуть». Русский писатель-христианин и выдающийся мыслитель Ф. М. Достоевский так писал о монашестве: «И сколь подивились бы, если скажу, что от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы, выйдет, может быть, еще раз спасение земли Русской. Ибо, воистину, приготовлены в тишине, на день и час, месяц и год. Образ Христа хранят пока в уединении своем, благолепен и неискажен, в чистоте и правде Божией».