— Я не говорил, что мы собираемся позаимствовать именно своих канков, ответил Хайар. — Что же касается бегства из города, то наши воины должны покинуть его на заре. Когда мы встретимся с Раин, она укажет нам место сбора всех членов клана. — Он злобно посмотрел на Магнуса и добавил: Если только она не решила, что для нее будет сподручнее объявить себя вождем, оставив нас здесь.

Певец Ветров явно помрачнел.

— Тебе виднее, — с вызовом произнес он. — Воины Фенеона никогда не поддержат такой ее шаг.

— Тебе пора, Хайар, — сказала Садира, указывая в сторону выхода.

Но эльф не подчинился ей.

— Я должен остаться с тобой, — ответил он. — Ведь Фенеон мой отец…

— Кто-то должен наблюдать за входом на случай, если Джоджект захочет устроить засаду на улице, — терпеливо пояснила Садира. — И только эльф не будет привлекать к себе внимания, болтаясь у входа. Все подумают, что это карманник, выискивающий жертву.

— Я согласен, если ты настаиваешь, — ответил Хайар. — Но сразу хочу предупредить тебя, что если что-нибудь случится с Фенеоном…

— В любом случае хуже ему не будет, — грубо прервал его Магнус, подталкивая эльфа к выходу.

Хайар злобно посмотрел на него, затем повернулся и направился к дверям.

Вслед за ним вышел и Ракха, не забыв дать Садире необходимые инструкции:

— Когда вы услышите грохот, знайте, что мы начали нападение. Выждите несколько секунд и освобождайте своего эльфа. Встретимся на Площади Мудрецов, как только начнет светать, и я незаметно выведу вас всех из города.

После того как юноша исчез за углом, Магнус и Садира остановились у ячейки с двумя тариками, делая вид, что они ими интересуются. С бьющимся сердцем Садира ожидала начала отвлекающего маневра. Вскоре она заметила, что к ним направляется представитель Торгового клана. Она поспешила показать свою незаинтересованность в приобретении именно этих рабов, взяв Магнуса под руку и двинувшись дальше по проходу.

— Пока мы ожидаем Ракху, объясни мне, пожалуйста, одну вещь, которая меня очень интересует, — обратилась колдунья к Певцу Ветров.

— Если я буду в состоянии, — пообещал тот.

— Почему у тебя такие близкие отношения с Раин? — спросила Садира. Если бы я ничего не знала, то могла бы подумать, что ты любишь ее.

— Ты думаешь, что я не могу любить только потому, что принадлежу к новым расам? — с негодованием спросил Певец Ветров, сердито взглянув на колдунью своими огромными черными глазами.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты способен любить, — ответила Садира.

— Мои слова относятся только к Раин. Насколько я знаю, именно эльфы не умеют любить.

Магнус прижал уши к голове:

— Откуда ты это знаешь?

— Возьмем, к примеру, Фенеона, — сказала Садира. — Моя мать любила его до самой своей смерти, а он все-таки бросил ее и обрек на жизнь в рабстве.

— Ты путаешь любовь с ответственностью, — поправил ее Магнус.

— Для меня это одно и то же, — возразила Садира. — Когда я люблю кого-либо, я переживаю за него, меня волнует то, что происходит с ним.

— Это можно назвать заботой, — согласился Магнус. — Но ты не заманиваешь его в ловушку, пытаясь изменить его образ жизни. Когда эльфы любят, они делают это свободно, не принимая на себя никаких обязательств и не давая никаких обещаний. Поэтому каждый из них делает то, что хочет.

— Моя мать не выбирала для себя рабство! — прошипела Садира.

— Но она не выбрала и свободу, — возразил Певец Ветров. — Она могла бы бежать или по крайней мере умереть, пытаясь это сделать.

— Ей надо было думать о будущем ребенке! — сердито проговорила колдунья.

— Что и объясняет, почему она предпочла остаться, — сказал Магнус. — Ты не можешь возлагать вину за это на Фенеона. Возможно, что он любил твою мать никак не меньше, чем остальных, но это совсем не значит, что он мог бы взять ее с собой.

Оглушительный грохот снова потряс рынок рабов, прокатившись, подобно раскату грома, по огромной галерее. Сотни летучих мышей сорвались со своих насиженных мест между потолочных балок и черными потоками устремились к окнам. Их визг заглушался шумом ошеломленной толпы внизу. Прежде чем толпа успела понять, что происходит, воздух был наполнен шипением и грохотом вперемешку со звуками десятка заклинаний, произносимых одновременно. У главного входа послышалось несколько взрывов, сопровождавшихся яркими вспышками. Садира увидела языки оранжевого пламени и снопы разноцветных искр. Во все стороны полетели осколки колонн, и по проходам хлынули огненные потоки.

— Смерть работорговцам! — послышался гневный мужской голос.

— Смерть покупателям рабов! — в унисон ему прозвучал женский голос.

В галерее началась всеобщая паника. Отовсюду раздавались крики ужаса.

Перепуганные до смерти люди, топча друг друга, бросились бежать. За спиной у Магнуса и Садиры раздался удар грома, и на мгновение в ярком белом свете целый ряд обожженных тел повалился на каменный пол, оставив длинную дымящуюся борозду в центре толпы. На другом конце прохода стоял колдун, на голову которого была наброшена полупрозрачная сетка, скрывавшая его лицо.

Кончики его пальцев светились розовато-белым светом.

— Рабы, поднимайтесь против своих хозяев! — раздался громкий голос Ракхи. Юный колдун вытянул руку и растопырил пальцы, готовясь к новому колдовству. — Пришло время стать свободными.

Услышав призыв юноши, многие из выставленных на продажу рабов попытались снять через голову свои черные веревочные ошейники. Другие попробовали оборвать скользкие веревки, крепившиеся к стене и удерживавшие их в ячейках. Видя, что дело у рабов не идет, Ракха произнес магическую формулу, и из пальцев его правой руки стал исходить мерцающий, золотистого цвета поток волшебной энергии, мгновенно принявший форму меча. Теперь настал его черед проверить крепость веревок, и его волшебный меч с легкостью справился с этой задачей. Освобожденные рабы набросились на своих мучителей, надевая на шеи тех из них, кто оказался поблизости, ненавистные веревочные ошейники.

Видя все это, торговцы бросились в разные стороны. Магнус встал посреди прохода, вынуждая несущихся сломя голову торговцев и покупателей огибать его с двух сторон. Укрывшаяся за его огромной спиной Садира в замешательстве крикнула ему на ухо:

— Вот тебе и отвлекающий маневр! Это же явное нападение!

— Мне следовало бы знать, что они могут выкинуть что-нибудь подобное, раздраженно произнес Певец Ветров. — Ниобенэйский Клан обычно использует любую возможность для нападения на работорговцев.

Совсем рядом с колдуньей раздался душераздирающий вопль. Она резко повернулась и увидела, что кричал пробегавший как раз мимо нее тучный торговец с эмблемой в виде трех стрекоз на одежде. Чуть сзади него бежал сухопарый старик раб, которого она видела раньше, когда он поливал вьющиеся растения. В руках у него был неведомо откуда взявшийся кинжал, которым он наносил удар за ударом в дряблую шею работорговца.

Наконец толстяк упал, и раб, занеся руку для удара, кинулся на Садиру.

Она быстро отступила на шаг в сторону, уклоняясь от его неуклюжей атаки, затем выставила вперед ногу и одновременно ударила сверху кулаком ему по спине между лопаток. Старик споткнулся о ее ногу и мешком повалился на пол. Садира придавила кисть его руки, в которой он держал кинжал, мгновенно нагнулась и вырвала его.

— Неплохо, — прокомментировал ее действия Магнус.

— Этому меня научил Рикус, — ответила она, отходя с кинжалом в руке в сторону.

Старик перевернулся на спину, собравшись в комок и прикрывая голову руками. Из-под них он испуганно смотрел на колдунью своими желтушными глазами. Но она так и не услышала от него мольбы о пощаде.

— Мы на твоей стороне, — сказала колдунья, чтобы успокоить его.

Колдунья наклонилась к нему и рывком подняла его на ноги. Затем осторожно оглянулась, нет ли поблизости кого-либо из людей Джоджекта. Она увидела нескольких женщин, укрывавшихся в ячейках для рабов и спокойно наблюдавших оттуда за тем, что происходит в галерее. Их поведение не вызвало у нее подозрений, что они могут оказаться переодетыми жрицами принца.