- Мерфи вводит на фабрике сверхурочные, - сказала она.

Перселл не дрогнул.

- Поздно спохватился. Он, конечно, осложнит нам жизнь, но мы справимся.

- Что бы Мерфи ни затеял, а на репетиции я ходить не перестану. И будь что будет.

- Жаль, что не все так решительно настроены, как вы, Салли, - сказал он горячо.

Салли мельком глянула на него. Но ничто в его манере не выдавало пылких чувств, он по-прежнему держался как добрый отец, старший брат.

Перселл отправился к отцу Финнегану.

- Ходят разговоры, что вы считаете "Пиратов" опереттой безнравственной. Я принес вам либретто.

- Я уже прочел либретто, - сказал отец Финнеган.

- Ну и как, по-вашему, можно считать эту оперетту безнравственной?

- Лично я так не считаю, но нравственные вопросы очень сложны. Прихожанам оперетта представляется безнравственной. Из этого можно сделать вывод, что так оно и есть.

- Из чего же, объясните мне, бога ради, это следует?

- Ну, если оперетта оскорбляет их нравственное чувство...

- Да ваши прихожане о ней и знать не знают. Они не читали либретто. А большинство и слыхом не слыхали о Гилберте и Салливене. Им внушили, что оперетта безнравственная и что вы того же мнения.

- Мне представляется сомнительным характер Рут. Женщина одна-одинешенька в пиратской шайке - кое-кому из моих прихожан это кажется подозрительным.

- А как насчет характера учителя, выбравшего "Пиратов" для постановки, он что, тоже кажется подозрительным?

Отец Финнеган пронзил Перселла взглядом и понял, что тот говорит искренне. Он отвел глаза.

- Вообще-то мне либретто не кажется безнравственным, - сказал он, чуть замешкался и с таким видом, словно его только что осенило, добавил: - Раз уж вы пришли, воспользуюсь случаем и упомяну еще об одном деле. Мне сообщили, что вы проводите много времени с магуайровской дочкой.

- Ну а что подозрительного находят тут? - сказал Перселл так вызывающе, что отец Финнеган поднял брови.

- Думаю, что ничего. Просто сплетничают.

- Зловредно сплетничают. И я знаю, кто этим занимается.

- Я понимаю, что к чему, - сказал отец Финнеган уже совсем иным тоном. - Как я уже говорил, вы можете не сомневаться - я самым решительным образом пресеку клевету, от кого бы она ни исходила. Я просто хотел вас предупредить. Вы ведь не первый встречный-поперечный. Вы - учитель. И это в корне меняет дело. Вы начинаете озлобляться и против общественных установлений, и против меня. Вы ожесточаете свое сердце. Это пагубно.

Впервые за все их встречи разговор пошел по-человечески. Перселл был тронут тем, что священник сам так его повернул.

Он утихомирился.

- Вы ошибаетесь, отец мой, я вовсе не озлобляюсь. Просто я по-своему смотрю на вещи, но это не идет вразрез с установлениями церкви и общества. Я не делал ничего дурного.

- Этим кичился и фарисей.

- Фарисей кичился своей праведностью, я же вынужден защищаться, я не возношусь, а оправдываюсь.

- Я не сомневаюсь в чистоте ваших помыслов, - сказал отец Финнеган. И улыбнулся. - Иначе я бы прямо так об этом и сказал.

Перселл улыбнулся в ответ.

- Боже сохрани, отец мой. Надеюсь, до этого не дойдет.

- Боже сохрани.

Отношения начинали налаживаться - отношения, взаимно уважительные, и Перселл взбодрился. Впервые за много месяцев перед, ним забрезжила надежда.

IV

Суини вскрывал только что прибывшие ящики, с костюмами и вынимал; оттуда один костюм за другим. Перселл сверялся со списком ролей. В классной царило с трудом сдерживаемое возбуждение. Пришел кое-кто из актеров, за пианино сидел неизменный любитель и, напевая фальшивым басом, подбирал одним пальцем популярную мелодию. Не было только тех, кто работал на фабрике: их после чая неожиданно оставили на сверхурочную. За последнее время фабричная администрация сорвала таким образом несколько репетиций. Перселл уговаривал ребят подчиниться указаниям администрации и не отказываться от сверхурочной. При мысли о том, к каким беспорядкам могут привести увольнения, Перселл цепенел от ужаса. И тем не менее сегодня, как доложил ему Суини, фабричные решили уйти с фабрики ровно в восемь.

- А их никак нельзя удержать? - спросил Перселл.

- Разве с молодежью сговоришься, когда им что втемяшится, - отвечал Суини. - Одна надежда: господь не допустит, чтобы меня из-за их продерзостей лишили пенсии.

- Флаг, вожак пиратов, - сказал Перселл, машинально ставя в списке галочку. - Вот вроде и все, теперь остались только костюмы для оркестрантов. Что вы для них заказали?

В четверть девятого явились почти все фабричные. Они бросили работу. Перселл рассердился и так и сказал Суини.

- Теперь неприятностей не оберешься, - заявил Суини. - Ручаюсь, по городу уже пошли разговоры.

Объясняться с виновниками не имело смысла. Еще когда они распаковывали костюмы и переодевались, Перселл почувствовал, как они возбуждены, и понял, что они и с ним не посчитаются. Молодежь затеяла буйную возню, и ему не сразу удалось построить хор, которым открываются "Пираты", и начать репетицию. Репетиция далась ему нелегко, и тем не менее прошла она хорошо. Закончили они чуть не в полночь.

Когда хор разошелся, Перселл, ликуя, заявил Суини, что уж теперь-то спектакль на следующей неделе состоится и ничто не сможет этому помешать.

- Что будем делать с костюмами? - спросил он, окидывая взглядом класс, где были разбросаны ящики и корзинки, из которых в беспорядке торчали костюмы.

- Уже поздно, я и без вас приберусь, - уговаривал его Суини. - А вы идите отдохнуть.

От школы они с Салли Магуайр пошли вверх по взгорку. Знойная тьма охватила их, после бурной репетиции тихий ветерок успокаивающе обвевал лица.

- Я рада, что Суини остался в школе, - сказала Салли.

- Не пойму, чем вам не угодил Суини.

- Да я ничего не имею против Суини, просто хочется побыть вдвоем.

Чем-то ее слова взволновали Перселла. Он вдруг остро почувствовал и ее близость, и то, что они совсем одни под бурым покрывалом неба, и теплое дыхание ветра на их лицах, несущего с собой запах трав и цветов. И сказал участливо:

- Салли, а вам не устроят головомойку за сегодняшнее?

- Нам это нипочем, - сказала она бесшабашно. - Разве вы не понимаете, как мы дорожим хором и какая тощища была здесь, пока вы нас не собрали? Она продела свою руку в его. - Тут от скуки помереть можно было - всю неделю не знаешь, куда себя девать. А вы приехали и не сробели потягаться с Мерфи и его шайкой. И перед отцом Финнеганом и прочими шишками тоже не спасовали. Теперь нам есть куда приложить силы, у нас есть свое дело, и они не могут ни прибрать его к рукам, ни изгадить. Нет, мы не дадим им встать нам поперек дороги.