Что ещё, кроме странностей любви, может объяснить этолог? Многое. И агрессивность, и природу власти, и врожденную мораль и движущие силы национализма, и многое другое. И мы, говоря о любви, не обойдём вниманием эти темы, где это будет уместно; основное же внимание этим вопросам будет уделено в этологическом продолжении. Полоспецифическое поведение – поведение, тесно связанное с полом субъекта, и имеющее своей явной или неявной целью репродуктивные отношения. Это поведение вовсе не обязательно включает в себя непосредственно половые контакты, это могут быть и невинные ухаживания. Важно, чтобы пол партнёра при этом имел непосредственное значение.

Так что же такое любовь? Возможно ли дать однозначное, и вместе с тем – всеобъемлющее определение этого понятия? Думаю, вряд ли. Попробуйте-ка дать устраивающее всех определение свободы или счастья! Но мы и не будем пытаться объять необъятное, и будем рассматривать любовь как состояние человека, заключающееся в полоспецифической фиксации интереса к одному из возможных брачных партнёров. И главной целью нашего рассмотрения будет это самое «к одному из». Почему именно к этому? А что будет, если к другому? На эти и им подобные вопросы мы и постараемся ответить ниже.

В психологии известен целый ряд определений любви. Одно из известных – определение Стернберга[2] , однако с позиции этологии это определение корректно в отношении лишь некоторых разновидностей любви, наиболее приемлемых в смысле современной морали. Я бы сказал, что это не определение любви как данности, а определение любви как морализаторской конструкции, как она «должна бы быть» в понимании автора этого определения. Такое определение никак не может приблизить нас к пониманию сущности этого явления; и уж тем более – не позволяет ответить на главый вопрос нашей книги – почему выбран именно тот, а не другой? Любовь животных (безусловно имеющая место, и не только у высших их представителей; предлагаю читателю понаблюдать за поведением хотя бы котов и кошек), да и большинство случаев любви у людей под это определение не подпадает просто в силу структуры этого определения. Представим себе определение любви, предполагающее обязательное сочинение стихов влюблённой особью… Под такое определение не подпадут не только безгласые твари, но и большая часть очень разумных представителей рода HOMO.

Известно также огромное количество художественных определений любви, однако художественные определения не могут не быть сугубо описательными. Искусство – оно на то и искусство, чтобы до бесконечности описывать богатейшие оттенки переживаний, испытываемые влюблённым человеком, разрабатывать воистину неисчерпаемую тему высочайших подвигов и нижайших мерзостей, совершаемых во имя любви, причудливых извивов судеб, с нею связанных. Но это всё, говоря медицинским языком, лишь симптоматика и анамнез – то есть, внешние проявления изучаемого феномена и субъективное самоописание его, как он видится «изнутри». Этиология[3] же и генезис изучаемого явления, то есть – причины и происхождение чаще всего или вовсе выводятся за скобки, или являют собой предмет умозрительных рассуждений скорее философского характера. В качестве примера таких рассуждений можно привести произведения Фридриха Ницше, Отто Вейнингера, Ортеги-и-Гассета. С сугубо материалистических позиций корни любви пытались увидеть весьма немногие; среди этих немногих можно назвать социобиолога Девида Басса с его книгой под не очень романтичным названием «Эволюция страсти: Стратегии спаривания у людей» (David Buss. Evolution of desire: Strategies of human mating). Но это – вполне научное произведение, написанное подобающим научной книге языком, который вряд ли интересен широкому читателю.

Бытовое же объяснение причин возникновения и развития любви обыкновенно сводится к незатейливому: «Пришла или ушла». При этом любовь явно или неявно наделяется свойствами Святого духа, переселяющейся души или поэтической музы, порхающих по мировому эфиру, и иногда, повинуясь своим божественным прихотям, вселяющихся в пригодные для этого телесные оболочки. И если это так, то любовь наделяется теми же свойствами безгрешности и всемогущества кои по определению присущи святым; то есть перечить ей как бы нельзя, можно лишь научиться слышать и правильно истолковывать её голос, и следовать ему во взаимоотношениях с другим полом. И вот в наш век взрывного развития науки почему-то именно такая трактовка любви стала преобладать! Если ещё в сравнительно недавнем прошлом (по крайней мере – в публичных высказываниях) отношения полов окружал ореол чего-то хоть и романтичного, но вместе с тем – серьёзного и ответственного, то в последние десятилетия в выборе партнёра стало считаться главным и достаточным наличие Любви. Любовь стала возводится в культ… однако «вдруг» стал на глазах эродировать институт семьи и брака; отношения мужчин и женщин всё чаще и чаще влекут разочарования и неприятности. Почему? Один из частых ответов – за истинную любовь стали принимать простую влюблённость, неверно истолковывать вышеназванный голос.

Однако в чём различие между большой любовью и небольшой влюблённостью до сих пор внятно не показано и стало быть не понятно с какой стати это доверие оправдано – ведь отнюдь не исключено, что разница между «большой» любовью и минутной симпатией чисто количественная, а не качественная. Вместо этого в который раз объясняются и красочно описываются возникающие при этом ощущения, но коренная логика этого явления остаётся за кадром, или просто отрицается, относимая к чему-то сверхъестественному. Не следует искать тайну там, где её нет – все эти иррациональности любви на деле вполне рациональны, логичны, и по-своему разумны. Для того, чтобы увидеть эту рациональность, необходимо только лишь перейти к другой системе координат – от цивилизованной к первобытно-стадной. Ниже я попытаюсь показать, как это сделать, и доказать корректность такого перехода. И как мы увидим ниже, взгляд на любовь из другой координатной системы представит её (для многих – неожиданно) в гораздо менее презентабельном виде… Итак, приступим. Начнём, как говорили древние, ab ovo; проще говоря – с самых первооснов.