"Бывали и исключения",- начала Александра, но в этот момент Вебстер, хлопнув себя по лбу, сказал, что забыл заплатить за отель и что сейчас же вернется. "Теперь - быстро! - Александра сбросила туфли.- У нас десять минут".
"Какие бывали исключения?" - спросил Август, застегивая верхние пуговицы рубашки и допивая холодный кофе. "Последний, с которым я вчера решила больше не спать".- "А он знает о твоем решении, этот последний?" - "Нет. Я решила уже после того, как ушла от него рано утром".
Вебстер вошел без стука и сказал, что завтрак принесут в номер. "Вернемся к археологии. Состав культурных слоев говорит не только о повторении, но и о почти полном отсутствии так называемых "катастрофических перерывов" землетрясений, наводнений, пожаров, разрушений, причиненных войной, и так далее. Город действительно долго, очень долго не воевал..." "Странная археология,- заметил Август.- Не будет ли полным безумием предположить, что все специально происходило так, чтобы запутать нас, случайно и беспардонно лезущих не в свое дело?" - "Кто знает, кто знает,- скороговоркой произнес Вебстер, но тут же, как если бы испугался, что именно эти его слова и послужат для бестактного собеседника удобнейшим предлогом спросить: "Да, в самом деле, КТО знает?", добавил голосом опытного докладчика, твердо намеревающегося не отходить от рутины семинара.- Но раз уж мы договорились насчет нашей общей позиции, то ни о каком случайном вмешательстве и вообще ни о чем случайном не может быть речи..."
Принесли завтрак.
Августу не хотелось есть. Он с удовольствием смотрел, как Александра и Вебстер наслаждаются бараньими почками в соусе из помидоров и укропа, а сам удовольствовался булочкой и земляничным компотом. Нет, пока он ничего не добился от Вебстера. Но есть еще время. Немного, но есть. Зато (он несколько раз повторил про себя это слово) он получил Александру, не успев даже начать ее добиваться. Потом может возникнуть нужда во времени, бесконечном, непонятно каком, чтобы быть с ней... Ход этих соображений был прерван телефонным звонком. Он взял трубку. "Александра, звонит какая-то дама с очень взволнованным голосом". "Случилось самое плохое,- сказала Александра, положив трубку.- У моего друга, о котором я тебе говорила, приступ грудной жабы.
С ним сестра из больницы, она умоляет меня приехать. Говорит, что он тогда успокоится и не надо будет вызывать "скорую". Я сейчас же еду".- "Я тоже".
"Опять авантюры! - ворчал Вебстер, провожая их до такси.- Не забудь на обратном пути завезти его ко мне". "Он давно готовился к этому, если сам не наслал это на себя,- быстро говорила Александра, сжимая его пальцы в такт речи.- Избегая называть это своим именем, все время давал понять, что оно - в нем. Нет, он не трус. Он слишком хрупок для своего тела. Он сказал, что не может быть один, когда это придет, и что его мать и обе ее сестры умерли от того же, когда с ними никого не было".- "Господи, от чего - ТОГО?" - "От аневризмы сердечной аорты, их семейного проклятия".- "Но почему же тогда сразу не отправить его на "скорой" в больницу?" - "Ничего проще, только это будет ему стоить таких денег, каких он и в год не зарабатывает, поскольку у него нет городской страховки, а никакая другая здесь недействительна. Купить же городскую страховку безумно дорого".- "Сколько?" - "Сейчас объясню. Страховка на всю жизнь для человека в возрасте от одного до пятидесяти лет стоит столько тысяч долларов, сколько ему лет. Если тебе один год, то твои родителя платят одну тысячу на всю твою жизнь и больше ни цента. После пятидесяти страховка стоит пятьдесят тысяч плюс полторы тысячи за каждый год, а после семидесяти плюс две".- "Боже милостивый, значит, моя будет стоить около восьмидесяти! И жители Города добровольно идут на такой грабеж?" - "С радостью, только не забывай, они-то платят всего лишь одну тысячу. Тогда это самая дешевая страховка в мире. И еще одно: имея страховку, ты из любой точки земного шара, будь то Аляска или Огненная Земля, прилетаешь за счет страховой компании в Город и остаешься в нем за ее же счет, пока не вылечишься или не умрешь. Похороны тоже за счет компании".
Машина остановилась у огромного дома с фасадом из выкрашенного белой краской кирпича и широкой стеклянной дверью с надписью "Пансион Акараф". Сестра, ждавшая в маленькой приемной, провела их на второй этаж и, не постучав, первой вошла в небольшую, ярко освещенную комнату. На узкой постели, вытянувшись, лежал человек с длинным, худым лицом и длинным хрящеватым носом, смотревший на них узкими выцветшими глазами. Это был Сергей Селиверстов.
Сергей Селиверстов был двумя выпусками моложе Августа по Льежскому политехникуму. Никто точно не знал его возраста; говорили, что он поступил пятнадцати лет и был самым молодым студентом в истории этого знаменитого учреждения. О нем было также известно, что он не ходил в бордели, не пил пива, не курил анаши, не был гомосексуалистом и перерешал все задачи по теоретической механике, которые мог найти в факультетской библиотеке. Что-то около двадцати тысяч. Некоторые считали, что именно последнее обстоятельство полностью исключало все другие возможные привязанности и предпочтения. Он подошел к Августу в курительном салоне технологического корпуса летом 1950-го и сказал: "Глупо, что мы с тобой до сих пор не познакомились, русские же все-таки". "Очень относительно",- срезонировал Август и протянул ему руку, но разговор продолжал на французском.
Они говорили и говорили. В салоне, в комнатке Августа в студенческом пансионе, в огромной квартире отчима Сергея, куда тот повел Августа обедать. Вспоминая позднее эту их первую беседу, они решили, что она продолжалась минимум двенадцать часов. Тогда Сергей, еще до окончания Политехникума, стал работать у Ильи Пригожина и "шел вверх" на жаргоне льежских студентов (говоря это, они закатывали глаза и, подняв левую руку, почему-то отводили ее далеко в сторону). Сергей объяснял, а потом, устав, стал кричать, что он ничего не хочет, ровно ничего. Август думал, что сам он, без истерики и умеренно, хочет все и почти от всего получает какое-то удовольствие. При чем тут Освенцим с его жертвами и палачами или колымские лагеря? Или все это зловонное миллиардоголовое скопление сгустков генетически сформированной материи с ее садистами, праведниками, дебилами и гениями? Куча, нашедшая свое осознание в переразвитых мозгах молекулярных биологов, биофизиков, теоретических физиков и других бывших и будущих нобелевских уродов. Тогда водородная бомба - именно то, что надо. И пусть мы все пойдем на... (они давно перешли на русский). Тут, однако, согласно Сергею, начнутся сложности (Август это предвидел еще в начале разговора). Ведь идти на... вместе со всеми - так же вульгарно, как делать водородную бомбу, выступать против нее или стать Нобелевским лауреатом (впоследствии судьба жестоко отплатила Сергею, сделав его одним из них). И одно, и другое, и третье - всегда будет ОНИ, а не ОН. Даже если он останется последним на Земле. (Последнее предположение Август, к тому времени успевший прочесть два десятка буддийских текстов, не мог не счесть непростительной крайностью.) Отсюда следует необходимость ОТДЕЛИТЬСЯ. Полностью и совершенно. Тогда он сможет продолжать делать все, что он не хочет, но уже без омерзения по отношению к себе и к миру. Он знает, как это трудно, если принять во внимание его любовь к матери и сестре и неутолимое влечение к женщинам (что, разумеется, вовсе не означает, что он их хочет,- просто ничего не может с собой поделать)...