- Мало ли что было прежде, но теперь возобновлять это знакомство неприлично, - проговорил Перехватов.

Тут уж более Домна Осиповна не выдержала.

- А вам прилично целые дни не бывать дома и объезжать под видом практики ваших бывших обожательниц и приискивать, может быть, еще новых?

Что муж делает это, Домна Осиповна твердо была в том убеждена.

- Между нами одна разница, - продолжала она с дрожащими губами и раздувшимися ноздрями. - Вы с ваших обожательниц берете деньги за визиты, а я к Бегушеву еду даром, и не к нему даже, а к моей больной подруге!

Намек этот был очень оскорбителен для Перехватова, тем более что прямо на него он и возразить ничего не мог, так как с самой Домны Осиповны побирал порядочные деньги за свои любовно-врачебные посещения.

- Вас надобно освидетельствовать в умственных способностях; у вас тут немного тронулось от ваших истерик и капризов! - проговорил он, показывая себе на лоб.

- Я знаю, что вы этого желаете и добьетесь, вероятно, потому что все употребляете, чтобы я умерла или помешалась, - подхватила Домна Осиповна.

Далее супруги от напора гнева не в состоянии были говорить, и вскоре доктор уехал в больницу свою, а Домна Осиповна поехала к Меровой с великим желанием встретиться с Бегушевым.

- Александр Иванович заходит к тебе иногда? - спросила она Елизавету Николаевну.

Мерова при этом вопросе нахмурилась.

- Редко! - ответила она нехотя; но вдруг, как бы в опровержение того, вошел Бегушев; при появлении его лицо Домны Осиповны просияло, а у Меровой оно приняло свойственное ему выражение отчаяния.

У Бегушева все это не свернулось с глазу. Домна Осиповна, впрочем, своей набеленною и старающеюся улыбаться физиономиею показалась ему гадка. Он ей наскоро и молча поклонился и обратился ласково к больной.

- Как вы себя чувствуете? - сказал он.

- Очень нехорошо! - отвечала та, закидывая свои маленькие ручки на голову.

- Но граф вчера был у меня и сказал, что ты вовсе не так серьезно больна, как я тебя нашла! - вмешалась в разговор Домна Осиповна.

- Граф, может быть, думает, что я не серьезно больна, но я больна и даже желаю еще больнее быть, чтоб умереть скорее! - произнесла Мерова.

- Но ты забываешь окружающих тебя!.. Какое горе, я думаю, для них твоя болезнь!.. - язвила Домна Осиповна.

- Ах, окружающим меня все равно это! Еще порадуются, когда я умру!.. воскликнула Елизавета Николаевна, насколько у ней достало голоса.

Бегушев очень хорошо понимал, что обе эти госпожи прохаживались на его счет, но Меровой он еще прощал, а Домне Осиповне - нет, и решился ее отделать.

- Елизавету Николаевну волнуют наши разговоры, а это ей вреднее всего, - сказал он с резкостью.

Домна Осиповна даже сквозь белила покраснела.

- Извините, я не знала, что мои слова могли почему-либо взволновать Лизу! Вы позволите мне, по крайней мере, закурить пахитоску? - проговорила она.

- Больная сама не курит, и при ней тоже не велено курить, - отказал ей и в том Бегушев.

Домна Осиповна видела, что он с умыслом говорил ей дерзости, и назло ему, а также и Меровой, решилась продолжить свой визит.

- Александр Иванович до сих пор еще, кажется, сердится на меня, хотя я в разлуке моей с ним нисколько не виновата! - отнеслась она к Елизавете Николаевне, у которой опять появилось отчаяние в лице.

Наглость и бесстыдство Домны Осиповны поразили Бегушева.

- О какой это разлуке вы вспоминаете, о которой я давно и забыл... проговорил он презрительно-насмешливым тоном.

- Вы забыли?.. Это хорошо и может послужить уроком для других женщин, как вас понимать! - не унималась Домна Осиповна.

Бегушев насильственно рассмеялся.

- Если вам нечего другого делать, так хоть всех в мире женщин поучайте, как меня понимать! - проговорил он, вставая, и, сказав Меровой, что он потом зайдет к ней, ушел, не поклонившись Домне Осиповне.

Та осталась решительно рассвирепелой тигрицей.

- Я тебе еще прежде говорила и писала, что это за человек! Побереги себя хоть перед смертью в отношении его! - говорила она, забыв всякое приличие.

- От чего мне себя беречь? - возразила ей Елизавета Николаевна слабым голосом.

- Знаю я, chere amie*, знаю! Меня нельзя обмануть, и вот к тебе моя просьба теперь: когда он бросит тебя, то напиши мне, - я возьму тебя к себе! - произнесла она взволнованным голосом и, поцеловав больную, уехала.

______________

* дорогая подруга (франц.).

Злобе и страданиям в душе Домны Осиповны пределов не было: она приехала почти уверенная, что помирится с Бегушевым и что даже будет предостерегать его от Меровой; но вышло, как мы видели, совершенно наоборот.

Бегушев возвратился к Меровой сейчас же, как только уехала Домна Осиповна. Елизавета Николаевна лежала в своей постели мрачнее ночи.

- Что за штуки эта негодяйка выкидывает! - сказал он.

- Она не негодяйка, - отвечала Елизавета Николаевна, - она знает только, что вы ее еще любите!

- Господи помилуй! - сказал, усмехаясь и пожимая плечами, Бегушев.

- Как же не любите! - продолжала Мерова, совершенно не обратившая внимания на его восклицание. - Как только услыхал, что она приехала, сейчас же велел ее принять и сам явился.

Чтобы успокоить Мерову, Бегушев сознался, что в самом деле глупо было с его стороны войти к ней в комнату, когда была там Домна Осиповна, но что сделано было это чисто по необдуманности, а не по какому-нибудь чувству. "Не мальчишка же я..." - заключил он.

- Вы хуже, чем мальчишка, - перебила его уже со слезами на глазах больная, - вы старый волокита... Домна Осиповна хорошо вас знает... Но я вам не позволю этого делать, вы не смейте меня дурачить и обманывать.

- Прежде всего вы не волнуйтесь, это для вас очень вредно!.. продолжал ее успокаивать Бегушев.

- Нет, я хочу волноваться, я буду нарочно волноваться, чтобы мне не оставаться в живых! - говорила Мерова и стукнула ручкой по кровати.

Бегушев не выдержал и тоже вспылил.

- В таком случае плачьте, сколько вам угодно!.. - сказал он и, встав, хотел было уйти, но Елизавета Николаевна схватила его за полу сюртука.

- А, вы уж и бежать!.. Ах да, обрадовались; но я вас убью, если вы уйдете, слышите!.. - почти кричала она.