— Пожалуй, я напишу мистеру Стенхопу и получу разрешение от него.

Тронут. Одним коротким предложением она напомнила мне, кто хозяин имения, а заодно выдала амнистию отцу Сюзанны: тот по своим взглядам на общественные проблемы напоминал мне штурмовика третьего рейха.

Сюзанна гнала машину в гору, соблюдая свою обычную скорость, и, вынырнув на ровное место, едва не врезалась в «триумф» 1964 года выпуска. Она вылетела на встречную полосу, с которой ей сразу же пришлось убраться, так как навстречу спешил «порше».

Вероятно, Сюзанна вырабатывала у стариков условный рефлекс по Павлову — всякий разговор, выходящий за рамки обсуждения погоды или лошадей, должен был теперь четко ассоциироваться у них с угрозой гибели в автомобильной катастрофе.

Поэтому я не стал развивать предыдущую тему.

— Что-то в этом году мало дождей, — сказал я.

— Но в земле еще осталась влага от мартовского снега, — подхватил Джордж.

Сюзанна сбросила скорость.

Примерно в половине случаев машину вожу я, летом у нас трехмесячный сезон на яхтах, так что получается, мы рискуем жизнью не так уж часто — всего раз двадцать за год.

Кроме того, я заметил, что, когда Сюзанна за рулем, я чувствую себя гораздо ближе к Богу, чем когда нахожусь в церкви.

Вы можете спросить, зачем нам вообще все это надо или почему, к примеру, мы не ездим в какую-то другую церковь. Я отвечу. Мы ездим в церковь Святого Марка, поскольку ездили туда всегда: мы оба прошли там крещение, там же нас и обвенчали. Мы ездим туда потому, что туда же ездили и наши родители. Наши дети — Каролина и Эдвард, — когда приезжают на каникулы из школы, тоже посещают именно церковь Святого Марка.

Я езжу в эту церковь по той же причине, по которой хожу ловить рыбу на Фрэнсис Понд, хотя последний раз там поймали рыбу лет двадцать назад. Я езжу, соблюдая традиции, я езжу по привычке, это, если хотите, ностальгия. Я хожу ловить рыбу и езжу в церковь, так как до сих пор верю, что это стоит делать, правда, ни рыбы, ни присутствия святого духа за все эти двадцать лет я так и не обнаружил.

Сюзанна въехала в ворота и остановилась. Алларды пожелали нам хорошего дня и ушли в свой дом к своему воскресному жаркому и газетам.

Мы двинулись дальше. Моя жена первой нарушила молчание:

— Не понимаю, почему он не подошел к двери?

— Кто?

— Фрэнк Беллароза. Я же говорю, я подъехала вчера на лошади к самому дому и окликнула его. Потом позвонила в колокольчик у черного хода.

— Ты была голой?

— Конечно, нет.

— Ну тогда все понятно. Ему просто не было никакого интереса разговаривать с совершенно одетой, неприступной женщиной, приехавшей верхом. Он же итальянец.

Сюзанна улыбнулась.

— У него такой громадный дом. Скорее всего, он просто не услышал колокольчика.

— Ты подъезжала к дому с фасада?

— Нет, там полно какой-то техники, все перерыто, к тому же нет освещения.

— Что за техника?

— Бетономешалки, строительные леса, что-то вроде этого. Похоже, что он собрался перестраивать весь дом.

— Понятно.

Сюзанна подрулила к нашему крыльцу.

— Я хочу раз и навсегда решить с ним вопрос о проезде верхом через его участок, Давай сходим к нему вместе?

— Нет, мне не хочется. Кроме того, я думаю, не слишком удобно приставать к соседу с какими-то проблемами, пока мы как следует не познакомились.

— Ты прав. Будем следовать традициям. Глядишь, и он ответит тем же.

Я не был в этом уверен, но кто знает. Иногда хорошее соседство может изменить и облагородить новичков. Но относится ли это к здешним местам? Внешне — да, иранцы и корейцы начинали одеваться так же, как и местные. Но изменились ли они внутренне? Мне иногда представляется странная картина: человек пятьсот арабов, азиатов и индийцев дружно аплодируют на осеннем матче по поло. Я вовсе не расист, я просто не могу понять, зачем состоятельным пришельцам покупать здесь дома, носить нашу одежду и перенимать наши манеры. Хотя, по идее, мне следовало бы этим гордиться. Я и горжусь. У меня никогда не возникало желания поселиться в палатке в пустыне и есть руками верблюжатину.

— Джон, ты меня слушаешь?

— Нет.

— Хочешь пойти со мной и нанести визит вежливости Фрэнку Белларозе?

— Нет.

— Почему нет?

— Пусть он сам придет к нам.

— Но ты только что сказал…

— Не важно, что я сказал. Я не собираюсь туда идти. И тебе не советую.

— От кого я слышу эти речи?

— От лорда Хардвика. — Я вылез из машины и пошел к дому. Сюзанна заглушила мотор и последовала за мной.

Мы вошли в дом, и в нем сразу установилась та гнетущая тишина, которая всегда наступает после ссоры между мужем и женой. Сравнить ее можно только с теми мгновениями тишины, которые отделяют вспышку ядерного взрыва от страшного грохота. Пять, четыре, три, два, один. Наконец Сюзанна произнесла:

— Ладно. Можем и подождать. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Да, с удовольствием.

Сюзанна прошла в столовую и вынула из шкафа бутылку бренди. Я достал из буфета стаканы — она их наполнила.

— Будешь пить так?

— Добавь немного воды.

Она налила из-под крана довольно много воды и протянула мне стакан. Мы чокнулись. Затем прошли на кухню.

— Существует ли миссис Беллароза? — спросила Сюзанна.

— Не знаю.

— Ты не заметил, носит ли мистер Беллароза обручальное кольцо?

— Я не обращаю внимания на такие вещи.

— Неправда, ты все замечаешь, если речь идет о хорошенькой женщине.

— Чепуха, — отмахнулся я. Но, в сущности, она права. Если женщина хорошенькая, а у меня подходящее настроение, мне нет дела до того, одинока она или замужем, беременна или разведена. Может быть, потому, что я никогда не иду дальше флирта. Что касается телесной верности, я очень лояльный мужчина. В отличие от Сюзанны. За ней нужен глаз да глаз.

Сюзанна взгромоздилась на большой круглый стол, стоящий посередине нашей, в английском стиле, кухни.

Я открыл холодильник.

— Мы же сегодня обедаем с Ремсенами в клубе, — напомнила мне она.

— Во сколько?

— В три.

— Я возьму яблоко.

— Я их скормила лошадям.

— Тогда мне придется попросить овса. — Я нашел в холодильнике банку новозеландской вишни. Ягоды я съел стоя, сплевывая косточки в раковину. Затем допил бренди. Вишни с бренди — неплохое сочетание.

Никто из нас не вымолвил ни слова, только слышно было, как тикают часы на холодильнике. Наконец я не выдержал:

— Послушай, Сюзанна, если бы этот парень был иранским торговцем коврами, импортером из Кореи, то я с удовольствием играл бы роль хорошего соседа. Мне было бы наплевать, что обо мне подумают другие. Но мистер Фрэнк Беллароза — гангстер, судя по газетам, он — главарь нью-йоркской мафии. А я — адвокат, не говоря уже о том, что являюсь уважаемым членом местной общины. Телефоны Белларозы прослушиваются, за домом ведется наблюдение. Я должен быть чрезвычайно осторожным в отношениях с этим человеком.

— Я понимаю твою позицию, мистер Саттер. Добавлю только, что Стенхопов также считают уважаемыми членами общины.

— Не надо сарказма, Сюзанна. Я говорю как адвокат, а вовсе не как сноб. Я прожил здесь едва ли не половину своей жизни, и у меня репутация честного и добропорядочного человека. Обещай мне, что ты не станешь первой вступать в контакт с ним или с его женой, если, конечно, она у него есть.

— О'кей, но не забывай о том, что писал Толкиен.

— И что же?

— «Не следует сбрасывать со счетов живого дракона, если вы живете поблизости от него».

Действительно, не следует. Поэтому я и пытался взять в расчет появление на горизонте мистера Фрэнка Белларозы.

Глава 5

Обед в клубе «Крик» с Ремсенами, Лестером и Джуди, начался вполне удачно. Разговор затронул важные вопросы, касающиеся жизни местной общины (новый сосед, чей участок граничит с территорией клуба, подал жалобу на организаторов клубного тира со стрельбой по тарелочкам: по его мнению, эта стрельба угрожала жизни и здоровью его детей и собак). Не были забыты и международные события (регата в Саутгемптоне в мае месяце), а также животрепещущие экологические проблемы, а именно: бывший участок старого Гутри отошел к застройщикам, и теперь они добивались разрешения построить на ста акрах земли двадцать коттеджей стоимостью два миллиона долларов каждый.