- И что вам заказал Руби Вольф?
- А к нам не Руби приходил, а его зять. Он сказал, что Руби ему поручил составить список, - Йоханан недоуменно посмотрел на следователя и добавил. У нас почти всегда молодые музыку заказывают.
- Было что-то необычное в списке?
- Да нет, не было. Морис оказался любителем джаза, причем классического, старого. А для нас это хорошо, у нас, знаете, какой саксофонист классный Веня. Поэтому "Сент-луи-блюз" Армстронга и "Рапсодия в стиле блюз" Гершвина были заказаны дважды.
- И в обоих сольная партия саксофона, - уточнила я.
- Можно, конечно, сыграть и без саксофона, - заметил руководитель ансамбля. - У нас синтезатор есть, выкрутились бы. Но эффект, конечно, был бы уже не тот.
- А почему вы не использовали синтезатор на этот раз? - спросил Михаэль. - Кстати, на нем играет другой музыкант?
- Да, - кивнул Йоханан, - но мы думали, что сыграем так...
- Так куда же делся ваш Веня? Не кажется ли это вам странным: уйти вот так, посередине выступления, бросить инструмент?
- Ему позвонили на сотовый телефон и сказали, что звонят из больницы его мать срочно госпитализировали. Вот он и сорвался с места. Вы не думайте, у нас такой случай из ряда вон выходящий. Просто он знал, что у мамы плохое здоровье и недавно оно ухудшилось.
- В какой больнице ее госпитализировали?
- В "Сороке".
- Как ее фамилия?
- Ее? Не знаю. Но у Вени фамилия не из частых. Додельзон. Может, и у мамы его такая же фамилия?
- Последний вопрос: почему Вениамин не взял свой саксофон? Это же дорогой инструмент.
- Мы всегда возим инструменты в нашем микроавтобусе. Поэтому смысла таскаться с ним не было. А вот мундштук он взял. Мундштук - это как соска. Музыкант к нему привыкает и не может пользоваться чужим. Хороший саксофонист это делает машинально.
- Очень интересно... - пробормотал Михаэль в недоумении. - А как же Руби играл без мундштука? Это возможно?
- Вы что, смеетесь? - фыркнул Йоханан. - Вы в машине без колес когда-нибудь ездили?.
- Значит, ваш Веня в спешке забыл мундштук на саксофоне.
- Нет, - категорически заявил Йоханан, - мы с ним знакомы пять лет. За все это время он ни разу не расставался с мундштуком. Его же мыть надо после выступления.
- Как же, в таком случае, играл вчера Руби? У него что - свой мундштук был? - озадаченно спросил Борнштейн. - Вы говорите: без мундштука играть невозможно. Ваш Веня уехал вместе с мундштуком... Могу я взглянуть на саксофон?
Музыкант отошел от нас, чтобы принести требуемое, а я стояла и раздумывала, стоит говорить или нет... Наконец тихо произнесла:
- Я видела мундштук
- Как? Где? - спросили меня одновременно Михаэль и Йоханан, вернувшийся с футляром.
- Когда мы с Линой стояли около эстрады, я загляделась на саксофон и ясно помню, что мундштук на нем был. А потом Руби начал играть.
- Валерия, вы точно помните? Это очень важно!
- Да что я, ослепла что ли? - обиженно сказала я. - Он же черный, заметный. Откройте футляр и убедитесь сами.
Следователь встал, молча подошел к футляру, открыл его и, заглянув, продемонстрировал мне содержимое. Мундштука на саксофоне не было...
x x x
Михаэль морочил мне голову еще около часа. Я горько пожалела, что Лина избежала этой участи. Он выспрашивал, не видела ли я, кто стоял рядом с эстрадой за пять минут до происшествия, за минуту, через минуту после того, как закончил Руби, и так далее, без конца. Но я твердо стояла на своем: у эстрады в течение десяти минут, кроме нас с Линой, никого не было.
Наконец, Борнштейн понял, что от меня больше ничего не добиться, и отстал. Он принялся расспрашивать музыкантов, а я, от нечего делать, пошла бродить по Оленьему парку. Ноги сами принесли меня в ту сторожку, около которой намедни мы с Денисом отсиживались в кустах.
Дверь была полуоткрыта. Ничто так не стимулирует здоровое любопытство, как незапертая дверь. Просто невозможно не войти. И я вошла.
Внутри стоял запах пыли. В углу столбиком были нагромождены пластмассовые садовые стулья. Валялись какие-то пакеты, картонные коробки. В общем, кладовка для почти ненужных вещей.
Пожалев, что вообще сюда зашла, я повернула было обратно, но тут мое внимание привлекло окно. Мутное, давно не мытое стекло практически не пропускало света. Но даже в при таком слабом освещении я заметила, что на грязном подоконнике что-то валяется. Подойдя поближе, я пригляделась и протянула руку, чтобы взять этот предмет. Но тут же отдернула, так как на подоконнике лежал конусовидный эбонитовый наконечник - скорее всего, пропавший мундштук от саксофона. И у него был отломан кусочек с краю.
Поспешив выйти из домика, я бросилась было бежать к Михаэлю, но остановилась и задумалась. Пока я его найду, пройдет пять минут или десять. Все может случиться за это время. Лучше не рисковать. И я не нашла ничего лучшего, как позвонить ему по сотовому телефону.
- Алло, Михаэль, это я, Валерия.
- Где вы? И почему вы звоните?
- Михаэль, я не могу отойти, лучше идите сюда.
- Куда это сюда?
- По гранитной дорожке до бассейна, а там между пальмами к маленькому домику. Я жду вас.
Телефон отключился. Через несколько минут на поляне перед сторожкой показались обеспокоенные Михаэль и один из охранников зала торжеств.
- Валерия! Как вы меня напугали! Я было подумал, что вы попали в капкан...
- Посмотрите вот на это, только не трогайте руками, - и я завела его на склад.
- Ничего себе!.. - ахнул он. - Вам везет, как новичку в покер! Валерия, вы ничего не трогали?
- Нет, и вам не советую. Этот мундштук, вероятнее всего, отравлен.
Следователь достал из кармана носовой платок, осторожно сбросил на него пластмассовый наконечник, и мы вышли наружу.
При свете дня эта штучка выглядела вполне безобидно. Вот только...
- Валерия, посмотрите, - Михаэль поднес платок к моим глазам. - Вот и жало...
На черной гладкой поверхности виднелся маленький заусенец, но, несмотря на свою величину, он казался весьма острым.
- Нужно немедленно отдать в лабораторию, - сказал он и положил платок в карман.
- Что вас понесло туда, Валерия? - спросил меня Михаэль.
- Вчера мы с Денисом гуляли здесь и оказались случайными свидетелями одного разговора.
- Интересно... - Борнштейн подался вперед, как гончая, почуявшая след. - Продолжайте.
- Разговаривали двое, причем на повышенных тонах. Один не местный, турист из России. Другой был странно одет и вообще производил впечатление бомжа, попавшего на светский раут.
- Вы знаете имена, фамилии?
- Постойте, дайте вспомнить. Лина что-то мне рассказывала о туристе. Нет, не Лина, - я потерла лоб. - Вспомнила! Леонид Горелов. Так второй назвал иностранца. Он еще денег у него просил, а Горелов сердился и кричал, что евреи ему надоели.
- Насильно мил не будешь, - усмехнулся Михаэль. - А как звали второго?
- Мика Перчиков. Он одет в джинсы и футболку. Я еще подумала, что наряд, прямо скажем, не авантажный для такого приема. Мика еще сказал, что они втроем вместе учились в Москве, в институте геологии.
- Неплохо для начала, спасибо, - поблагодарил меня следователь, - Надо будет тут тщательнее поискать... А сейчас давайте вернемся к музыкантам.
Ансамбль не репетировал, все сидели на краю эстрады и ждали нашего возвращения. Подойдя к ним, Михаэль вытащил из кармана платок.
- Посмотрите, пожалуйста, - сказал он ребятам, разворачивая вещественное доказательство, - можете ли вы сказать, что это такое?
Йоханан хотел было взять мундштук, но Борнштейн отвел руку и предупредил об отпечатках пальцев. Музыканты окружили Михаэля и громко переговаривались, обсуждая увиденное.
- Нет, - сказал Йоханан, подводя итог, - это не Венин мундштук. У него более длинный и сделан из эбонитовой пластмассы. Веня его из Союза привез, такие здесь не делают.