Мика Перчиков говорил быстро и невнятно, словно жевал кашу:

- Что с нами будет? Что будет? Нас же всех обвинят в ее исчезновении! А может, и в чем-нибудь похуже!

- Успокойся, Мика, - оборвал его резкий голос Клары Тишлер. - Перестань впадать в панику!

- И все же, куда она могла деться? - спросил Горелов. - Может, ей захотелось вплавь добраться до берега? Отсюда, в принципе, недалеко...

- В вечернем костюме? - я узнала мягкий голос Кристины. - Валерия, конечно, дама экстравагантная, но не до такой же степени!..

- Мне бы хотелось узнать, скоро ли прибудет полиция? - спросил Суперфин.

- Я уже вызвал, - быстро ответил Тишлер. - Они должны быть тут с минуты на минуту.

- Ну, как по-твоему, - задышал мне в ухо Сергей, о котором я совершенно позабыла, - кто из этих трепачей скинул тебя за борт?

- Не знаю... Все такие обеспокоенные. Полицию вызвали.

- Полиция - это хорошо. Сейчас они приедут на мотоциклетах и сразу во всем разберутся, - серьезно ответил мне мой спутник.

- Прекрати! У меня голова кругом идет, а тут ты со своими шуточками!

- Кто здесь? - голос Клары Тишлер раздался у самой двери.

Мое инкогнито должно было быть вот-вот нарушено. Привыкнув брать инициативу в свои руки, я рывком распахнула дверь и вошла в ярко освещенную каюту.

Зрелище было, как на картине Репина "Не ждали". Жаль только, что электрический свет так резанул меня по глазам, что я непроизвольно зажмурилась и не смогла отметить первую реакцию сидящих за столом.

- Где ты пряталась? - подалась мне навстречу Клара. - Мы тут с ума сходим, а она на яхте в прятки играет!

Отстранившись от нее, я сухо ответила:

- Простите, госпожа Тишлер, но, говоря со мной на русском языке, постарайтесь обращаться ко мне на "вы". Это иврит позволяет себе панибратство.

- Она еще лекции тут нам будет читать! - удивился Горелов.

- Подожди, Леня, - оборвал его Беньямин. - Пусть Валерия расскажет, где она была все это время. Нам нужно подготовиться к вопросам полиции.

За моей спиной открылась дверь, и один из матросов сказал, обращаясь к Тишлеру:

- Извините, господин Тишлер, мы обыскали все углы, никого нет.

- Спасибо, не надо... Можете идти. Это недоразумение.

- Ничего себе недоразумение! - вскипела я, хотя хотела держать себя в рамках. - Меня бьют по голове, выбрасывают за борт, а потом называют все это невинным словом "недоразумение"!

Мика Перчиков вскочил с места:

- Я говорил! Я знал! Я предчувствовал!

- Сядь, Мика, - снова рявкнула на него Клара, а Леон потянул его за полу куртки.

- Валерия, дорогая, - спокойным голосом произнес Суперфин, - если ты уверяешь, что тебя выбросили в море, то как ты оказалась снова на яхте?

- И вы мне не верите? - я была поражена. От кого, но от без пяти минут мужа Элеоноры я такого не ожидала. Он же должен был мне верить, несмотря ни на что! - Меня подобрал Сергей.

- Какой Сергей? - вопрос раздался одновременно с нескольких сторон.

- Когда я очутилась в воде, он меня подобрал. Он был на лодке. Потом он забросил кошку с лестницей на яхту, и мы с ним поднялись, - я вытерла рукой мокрый лоб. - Да что я вам рассказываю, он все сейчас подтвердит.

Выскочив за дверь, я осмотрелась: Сергея нигде не было видно. Нехорошее предчувствие охватило меня. Бросившись к левому борту, я схватилась за перила и перегнулась через них. Лестница исчезла...

- Держите ее! - истерически завизжала Кристина. - Она сейчас снова спрыгнет!

Тут же рядом со мной оказались матросы и вежливо, но крепко взяли под локотки.

- Оставьте меня! Я не какая-нибудь самоубийца! Мне тоже нужно дождаться полиции, - я пыталась освободиться от крепких объятий матросов, но они отпустили меня только тогда, когда ввели в каюту и усадили за стол.

Мы были совсем уже близко от берега и причала с ощетинившимися яхтами. Матросы принялись резво готовиться к швартовке, а вся наша компания сидела за столом, и в каюте висела гнетущая тишина.

На причале нас уже ждали. Две темно-синие машины с надписью "Police" были припаркованы у самой кромки воды, а полицейские стояли возле них. Один из полицейских подошел к Тишлеру и, представившись, спросил:

- Это вы вызывали полицию?

- Да, я, но произошло недоразумение...

- Какое недоразумение?

Тут вмешалась Клара Тишлер:

- Мы совершали прогулку на яхте, и нам показалось, что одна из наших гостей пропала.

- Как пропала? - нахмурился полицейский.

- Ну, она не пропала, просто гуляла по яхте и не отзывалась на наши крики, а мы подумали, что она упала за борт. Поэтому мы и вызвали полицию. Вот и все.

Все наперебой принялись говорить нечто похожее. Только мы с Суперфином молча стояли сзади.

- Мне бы хотелось взглянуть на даму, которая "пропала", - сказал полицейский.

Небольшая горластая толпа расступилась, и я оказалась перед взором блюстителя закона.

- Как ваша фамилия? - строго спросил он.

- Валерия Вишневская.

- Госпожа Вишневская, вы подтверждаете то, что здесь было сказано?

Все разом умолкли. Испытующе посмотрев на моих недавних попутчиков, я кивнула:

- Подтверждаю. Это была глупость с моей стороны.

- И где же вы были, когда вас звали?

- В туалете на нижней палубе. Меня тошнило, и я все время блевала. Поэтому и не смогла ответить. У меня морская болезнь.

- А почему вы босиком? Где ваши туфли?

- Упали в море. Я их сняла, чтобы легче было ходить по палубе, и держала в руке. Тут яхту качнуло, они упали вниз, а я побежала в туалет.

- Понятно, - кивнул полицейский. - Ну что ж, инцидент исчерпан. Всего хорошего, господа.

Как только полицейские машины отъехали от причала, вокруг меня образовалась пустота. Никто не поблагодарил меня за вранье, все отводили глаза и сторонились меня, как прокаженной. Только Суперфин взял меня под руку и, махнув рукой, позвал такси.

- Отвезу вас домой, Валерия.

Сил отнекиваться у меня не было. Мне было уже наплевать на то, что, может быть, это он сбросил меня с яхты. Я села на заднее сиденье, он вперед, и через десять минут я уже была дома.

Сняв с себя волглые тряпки, бывшие пару часов назад выходным костюмом, я рухнула в постель и забылась тяжелым сном. Мне снилась темная вода, шершавая лестница, по которой мне пришлось лезть высоко-высоко. Вода прибывала, а лестница не кончалась...

x x x

Наконец-то, я выбрала время отнести Лине ее блокнот. Решив, что не буду благими намерениями мостить дорогу в ад, я собралась и поехала в тихий городок, позади северного Тель-Авива.

Улица петляла, надеясь заморочить меня окончательно, стояла сильная жара, воздух звенел от стрекотания кузнечиков и вибрации машинок для стрижки газонов, и вокруг сладко пахло свежесрезанной травой.

Лина только что проснулась. Открывая дверь, она округлила глаза и спросила:

- Это ты? Заходи... А который час?

- Уже десять, дорогая. А ты все еще спишь?

- Ага, - кивнула она и зевнула. - Еще бы не спать, когда тебе по телефону стихи читают до пяти утра.

- И кто же это такой неуемный? Не дал девушке поспать?

Лина назвала фамилию одного известного барда, приехавшего к нам на гастроли, и пошла варить кофе.

То, что пышный рой поклонников окружает мою приятельницу, я не сомневалась, так как за право интервьюироваться у нее сражались не только барды, но и члены кнессета, кинозвезды и прочие миллионеры.

- Бедный бард, - посочувствовала я незнакомцу, - попался в сети к жестокой обольстительнице.

- Да ну тебя, Валерия. Садись, я тебе кофе налью.

- Не, мне чаю, - возразила я. - И побольше - жара на улице.

Вытащив из сумки потрепанный блокнот, я протянула его Лине.

- Здорово! - обрадовалась она. - А я-то думала, где я его посеяла?

В ее руке оказалась длинная изящная трубка, которую Лина набила табаком из пестрого пакета и затянулась. Клубы ароматного дыма поползли по кухне.