- Нужно включить свет, - предложила Николя.
- Да, но ведь кто-нибудь может заметить...
- Я не могу без света, - отрезала Николя. Ее каблучки зацокали по деревянному полу; Джеймс же терпеливо ждал. Он, конечно, тоже предпочитал предаваться любви при свете, но сейчас колебался, опасаясь, что свет может их выдать. Но вот чиркнула спичка, и он услышал голос Николя:
- Это газовая плита - на ней готовят чай.
В следующую секунду он и сам разглядел аккуратную плиту. Николя повернула рычажок, поднесла спичку, и над плитой весело заплясало голубоватое колечко пламени.
Джеймс огляделся по сторонам. Не павильон, а склад какой-то. Хранилище инвентаря. Полки открытого шкафа ломились от клюшек, перчаток и наколенников, вдоль стены стояла длинная скамья, а в углу, доступ к которому преграждала баррикада стульев, виднелась плетеная корзина, наполовину заполненная мячиками. Стол, напоминавший скорее верстак, был завален всяким барахлом: рядом с бутылкой растительного масла лежала одинокая клюшка, а вокруг неё валялись обломки карандаша, столбиками торчали пустые жестянки из-под пива, вразброс валялись покореженные мячики.
Джеймс посмотрел на Николя - силуэт её роскошного тела, облаченного в платье, под которым не было ничего, кроме самой Николя, отчетливо вырисовывался на фоне газовой горелки. Джеймс приблизился к ней на расстояние вытянутой руки; глаза его любовались зеленоглазой красоткой, а руки, не дожидаясь команды, как-то сами собой начали гладить плечи, предплечья и вот теперь уже груди Николя. Еще минуту назад Джеймсу было не по себе - мысли о Китти никак не шли у него из головы, и в любой миг он ожидал грозного окрика, уже заранее съеживался и вжимал голову в плечи. Теперь же, манящая близость Николя, зеленые глазищи, внезапно сузившиеся, как у кошки, её неприкрытая сексуальность, настолько возбудили его, что он напрочь позабыл об опасности. Николя шагнула к нему, а Джеймс уже стянул бретельки платья с её обнаженных плеч и медленно спускал платье ниже и ниже...
Да, все это происходило в реальности, он был непосредственным участником этой волнующей сцены, и тем не менее Джеймсу казалось, что он грезит. Было тут и впрямь что-то потустороннее - шипящий газовый рожок, призрачно-голубоватые язычки пламени, диковатое окружение, разбросанный спортивный инвентарь... Джеймс вдруг вообразил себя одним из участников турнира по крикету. Вот он замахивается клюшкой, бьет и слышит одобрительные крики зрителей: "Вот это удар!"...
Из оцепенения его выхватил возглас Николя.
- Ой! - вырвалось у нее. - Что-то немножко больно...
Немудрено, подумал Джеймс, учитывая степень его возбуждения. Николя лежала спиной на столе, а он высился над ней, слившись с ней и ритмично двигаясь в такт ударам, которые мысленно наносил невидимой клюшкой. Нет, все-таки он не грезил, и это происходило наяву. И - с ним. Николя и впрямь было немножко больно, но больше она не жаловалась; лишь старый стол протестующе скрипел. Джеймс вдруг подумал, а пригласят ли его на самом деле поиграть в крикет за местную команду, и, если да, то не станет ли он на поле больше размышлять о Николя, чем об игре, как и сейчас больше размышлял об игре, нежели о Николя. Не говоря уж о том, что она жена вице-президента клуба. Кстати, не будет ли и она в числе прочих зрителей аплодировать его метким ударам? Вопрос этот уже вертелся у него на языке, когда Николя вдруг задышала громче, а тело начало дугой выгибаться ему навстречу.
- Давай же, давай еще, о, Джейми, пожалуйста, еще! Сейчас! Давай же!
Джеймс был изумлен - он не ожидал от Николя такой прыти. Возможно, на нем сказывалось поглощенное виски, но он заметно отстал от своей партнерши и был ещё совсем далек от оргазма. Джеймс упивался своей мощью, самоконтролем, он целиком держал себя в руках, готов был продлить удовольствие, растянуть его если не на двадцать, то хотя бы на десять минут, однако сейчас, когда Николя была уже на грани экстаза, об этом уже и речи не было. И тут он вдруг вспомнил про фокус с мошонкой, которому научила его Джейн Аберкромби, регистраторша доктора Гадоста. Тогда, помнится, её трюк сработал так, что у него искры из глаз посыпались.
- Хватай меня за яйца, быстрее! - крикнул он Николя. - Давай же!
Николя попыталась, но у неё ничего не вышло - её рукам попросту не хватало длины; разве что орангутан мог изловчиться и добраться до мошонки Джеймса в такой позиции. Тогда Джеймс перенес основной упор на расставленные по сторонам от Николя руки - при этом бутылка с маслом опрокинулась и покатилась по столу, - между их телами образовался зазор, в который Николя и удалось протиснуть руку. В следующую секунду Джеймс ощутил, как её пальцы сжались вокруг его яиц и... Вновь сработало! Запрокинув назад голову, он глухо зарычал, и в то же самое мгновение бешеная судорога экстаза пронзила и тело Николя, а лицо её исказила гримаса блаженства. Чертова бутылка с маслом выбрала именно этот миг, чтобы свалиться со стола и со звоном разбиться о деревянный пол.
Николя так и подскочила.
- Это ещё что за чертовщина?
Джеймс окаменел. Нет, его испугал вовсе не звон стекла - он услышал нечто совершенно иное, отчего кровь застыла в его жилах. Хлопок дверцы автомобиля...
Быстро попятившись, чтобы высвободиться из контакта с Николя, он прошептал:
- Там кто-то есть. Машина подъехала.
- Черт возьми, и что же...
- Тсс! Дай послушать!
Воздух пропитался замахом разлитого масла. Вокруг стояла гробовая тишина. Это было странно: выбравшись из машины, нормальные люди так тихо себя не держат. Разве что ведут за кем-то слежку...
- Может, это полиция, - прошептала Николя. - Заметили свет в конце павильона...
- Боже упаси!
- И что...
- Погоди! - Джеймс лихорадочно соображал. В дальнем конце виднелось окно, прикрытое ставнями. Выпрямившись и застегнув ширинку, Джеймс помог Николя слезть со стола, и сказал, указывая на окно:
- Я останусь здесь, а ты вылезай из окна, постарайся незаметно пробраться к машине, и - кати отсюда, как будто за тобой черти гонятся. Только не включай фары, пока не отъедешь - тебя не должны опознать. Договорились?
Николя молча кивнула. Она не стала спрашивать, как сам Джеймс собирается выкрутиться из этого переплета. Это был как раз тот случай, когда Джеймс мог проявить свои недюжинные хладнокровие и смекалку, которые уже не раз выручали его в минуты опасности. Смазанные (по счастью) ставни приоткрылись бесшумно, Джеймс помог Николя взобраться на давно не крашенный подоконник, откуда она ловко, как кошка, соскочила на землю и через мгновение растворилась во мраке. Джеймс аккуратно притворил ставни. На секунду призадумался. Так, теперь..