- А... - сказал сосед таким тоном, точно и не ожидал услышать от него ничего более умного, и снова уткнулся в газету.
Девушка задумчиво посмотрела на Федотова. Нет, это не был бульварный приставала, искатель приключений. Просто юнец лет восемнадцати, нечто долговязое, неуклюжее, светловолосое и очень робкое. Уши у него сейчас были пунцовые, как два пиона.
- Щенку очень весело осенью, - сказала она, протяжно и твердо выговаривая слова. - Ему кажется, что все листья играют с ним...
И она опять улыбнулась.
Так завязался разговор - с помощью щенка.
- Какой лохматый! - подивилась девушка.
- Да, странный, - подтвердил Федотов. - Я еще не видел таких.
Потом он вспомнил несколько подходящих к случаю историй о собаках.
Говорить приходилось очень громко, потому что любитель "Вечорки" по-прежнему сидел между ними. По-видимому, он принадлежал к числу тех людей, которые прочитывают газету вплоть до объявлений. Федотов подумал, что они разговаривают с девушкой, как через стену.
Но не слишком удобно было и "стене". Толстяк стал раздраженно качать ногой, переброшенной через ногу. Тогда юноша и девушка скромно встали и ушли.
Федотов говорил и говорил не переставая. Он очень боялся, что его новая знакомая воспользуется первой же паузой в разговоре и скажет: "Ну, мне пора", или: "Извините, меня ждут". Нельзя было допускать пауз в разговоре.
- Я провалился на экзаменах в институт, - объявил он с места в карьер. И добавил: - Не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле...
По его словам, подвела "проклятая" математика, которая с детства не давалась ему.
- Но я одолею ее за зиму, - сказал Федотов. - Мне нужно одолеть ее! Не закончив института, я не смогу стать подводным археологом...
- Подводным?.. Никогда не слышала о такой профессии - подводный археолог.
- Все дело, может быть, в том, что я из Запорожья, - объяснил Федотов. Неподалеку от нас строили Днепрогэс. А я очень хорошо ныряю...
Когда начали строить Днепрогэс, Федотов был еще мальчишкой. Летом, понятно, пропадал по целым дням у реки. На спор нырял и оставался почти минуту на дне Днепра, а для посрамления маловеров показывал вещественное доказательство - речной песок или гальку. Как-то он поднял со дна старинную русскую гривну, в другой раз - заржавленный наконечник копья.
Азарт его возрастал с каждой новой находкой. Но главный триумф был впереди. Однажды он нащупал на дне что-то тяжелое, твердое.
Именно в этом месте водолазы, расчищавшие русло для бетонных быков плотины, обнаружили целый клад. Это были доспехи времени Киевской Руси, много веков пролежавшие в речном песке. Огромный богатырский меч с длинной рукояткой едва подняли на плечи четыре школьника, а Федотов, кряхтя, покатил за ними круглый щит.
Эта находка, обогатив местный краеведческий музей, вместе с тем определила и судьбу Федотова. Он не пошел ни в строительный техникум, ни в технологический институт, как большинство его сверстников. Он решил стать археологом, и именно подводным!..
Простодушная откровенность этого юноши подкупала. Нельзя было не ответить тем же.
- Вас тянет под воду, а меня в глубь земли, - пошутила девушка.
И она показала толстую книгу, которую держала в руках.
- "Курс сейсмологии", - вслух прочитал Федотов. - О землетрясениях... А я думал: не роман ли?
- Почему?
- У вас были такие глаза, когда вы закрыли книгу...
- Какие же?
- Мечтательные...
- Вы все подмечаете... Я думала о будущем своей профессии.
- К тому времени, когда вы станете сейсмологом...
- Я стану им очень скоро. Я на третьем курсе.
Федотов не смог удержаться от вздоха, вспомнив о "проклятой" математике.
- Но ведь я значительно старше вас, - рассудительно сказала девушка. - Мне уже двадцать лет!
Они немного поспорили о том, солидный ли это возраст - двадцать лет, или еще не очень.
За разговором не заметили, как спустились по Столешникову переулку, прошли площадь Дзержинского и площадь Ногина и очутились на набережной.
- Смотрите-ка! - удивилась девушка. - Устьинский мост!
Длинная очередь медленно двигалась вниз по гранитным ступеням к пристани речных трамваев.
- Вы катались когда-нибудь на речном трамвае? - спросил Федотов.
- Никогда.
- И я никогда. Покатаемся?
Он соврал. Катался уже, и не раз. Катание на речном трамвае предпочитал всем остальным столичным развлечениям - может быть, потому, что это напоминало о Днепре.
- Как легко с вами разговаривать! - признался Федотов, когда они уселись на верхней палубе. - Вам не кажется, что мы знакомы много лет?
- Кажется.
- А ведь я не знаю даже, как вас зовут.
- Максумэ.
- Павел.
Смущенно улыбаясь, они обменялись рукопожатиями.
- Какое у вас красивое имя - Максумэ!.. Его можно петь.
Спутница Федотова посмотрела на него, не поворачивая головы, - уголком настороженного черного глаза. Что-то уж очень он расхрабрился!..
- Как красиво на реке! - сказал она, осторожно переводя разговор на другую, более безопасную тему. - Город будто позолочен, правда?
Вертикальные сиреневые тени обозначали места, где улицы выходили к набережной. Многоэтажные дома были сплошь усыпаны блестками, - это заходящее солнце отражалось в окнах. Вода пылала; она текла медленно, тяжело, как расплавленный металл.
Но, мельком взглянув на воду, Федотов снова повернулся к девушке.
- Максумэ! - повторил он, бережно произнося понравившееся ему имя. - Это что-то восточное... Я сразу понял, что вы из какой-то сказочной страны...
- Я таджичка... У нас на самом деле много красивых сказок... Вот станете археологом, приезжайте в наши горы искать затонувший город...
Федотов удивился.
- Затонувший? Я никогда не слыхал... Где? Когда?
Затонувший город, по словам Максумэ, был одной из загадок древней исчезнувшей Согдианы.
Когда-то это было могучее государство, одно из древнейших на территории СССР. Располагалось оно в бассейне реки Зеравшан, между средним течением Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи. Столица его называлась Мараканд и находилась в районе теперешнего Самарканда.
Согдийцы были мужественными, свободолюбивыми людьми. В 329 году до нашей эры в пределы страны вторгся Александр Македонский и неожиданно получил отпор.