Когда г. автор прибыл в Севастополь, то он до того времени (до 1854) никогда не имел дела с ранеными на войне; он, вообще, начал заниматься практическою хирургиею только с 1848 года (при проезде моем с Кавказа через Киев в 1847 он не был еще хирургом, (X. Я. Гюббенет (1822-1873)-профессор теоретической хирургии а Киевском университете с 1851 г.; работал в госпиталях Севастополя.) а был преподавателем судебной медицины); и поступил на перевязочный пункт в Севастополе в самое глухое и тихое время после Инкерманской битвы; он был, без сомнения, убежден в необходимости оперировать раненых, как можно скорее после ранения,- в этом убеждении он остается еще и теперь (ссылаюсь на стр. 81 его брошюры: ампутация бедра); весьма естественно, следовательно, при таком взгляде и при таких условиях, спешить с производством хирургических пособий, и я сам на кавказских амбулансах только о том и заботился, как бы скорее оказать оперативное пособие раненым, а потому и смотрел поневоле на беспорядок и толкотню в амбулансах как на неизбежное зло, с которым нужно мириться, чтобы только скорее сделать первичные (ранние) операции.

Мысль же о выжидании и сортировании раненых мне пришла, именно, когда пришлось иметь дело с тысячами раненых, привозившихся при мне из Севастополя в Симферополь, во время моего посещения (в ноябре и декабре 1854) симферопольских и бахчисарайских лазаретов, когда я предпочел это посещение лазаретов эффектному, но вовсе не крайне необходимому в это время, пребыванию на севастопольских перевязочных пунктах. Быв очевидцем, в каком состоянии прибывали туда раненые, я убедился, что на перевязочных пунктах оказанные пособия служили им не в прок, а часто и во вред.

Я дал себе тогда слово, при первой возможности, переменить план действий, и я убежден, что, останься я на перевязочном пункте с конца ноября 54 по 19 января 55, я никогда не был бы в состоянии представить себе так живо все бедствия, причиняемые раненым от беспорядка и хаоса на перевязочных пунктах и от гоньбы за операциями хирургов на амбулансах.

Конечно, весьма возможно, что другой гениальный врач, и не видав, мог себе то же самое живо представить; но живо, и в один и тот же день, вообразить и сразу привести в исполнение задуманное, - это, и при всех возможных пособиях, сделать было бы сверхъестественным чудом, а не делом ума и рук человеческих. Между тем, есть указание, что автор брошюры не имел глубокого убеждения, приобретаемого опытом, о пагубном вреде окучивания раненых с большими гноящимися ранами и свежеоперированных в одном помещении. Это доказывается именно тем, что он скучил их в Дворянском собрании и не отделял пиэмиков от незараженных, и, потому-то, я, приняв на себя заведывание перевязочным пунктом в Дворянском собрании, не нашел при осмотре раненых ни одной раны чистою.

Могло ли же это случиться, если бы мысль о необходимости сортировки была осуществлена. Сортировка именно тем и важна, что она служит к правильному распределению первой помощи и к предупреждению вреднего скучения раненых различных категорий в одном и том же месте. При первом приеме и разборе раненых несравненно легче предупредить скучение, чем впоследствии.- Пусть же теперь каждый сам убедится в достоинстве следующих результатов, которые непринужденно вытекают чрез сопоставление заявлений автора, изложенных в его "Отчетах о медицинской части" и в брошюре "О Франко-германской войне 1870-1871 года".

1. 1855 год. Января 8. Автор, еще и теперь защитник ранних ампутаций (см. стр. 81 о Франко-германской войне 1870- 1871), разом успел ввести сортирование раненых на перевязочном пункте в Дворянском собрании Севастополя (стр. 78).

2. Автор до сих пор "не думал, что я желал приписать себе инициативу этого дела" (там же), а между тем из его "Очерков медицинской части 1854-1855", по сделанному им там разделению раненых на категории, видно, что ему небезызвестна была моя Kriegschirurgie (изд. 1863, стр. 37), в которой я заявил о введении мною сортировки раненых на перевязочных пунктах.

3. Спустя почти 9 лет после издания моей Kriegschirurgie автор брошюры описывает эту меру в своих Очерках так же, как я это делаю в моей Kriegschirurgie, и через год после того, он уже прямо приписывает себе ее введение и означает даже день (8 января), когда это случилось, а потом в той же брошюре (Франко-германская война, стр. 78), несколько строк ниже, называет ее "заимствованною" из старых (прусских?) инструкций (стр. 78).

Но, чтобы вернее судить о достоинствах достигнутого им результата No 1, нужно еще взять в соображение, что он до конца 1854 не имел никогда дела с ранеными на сражении, что 8 января он не имел в своем распоряжении ни транспортных средств, ни других помещений вблизи, что он вовсе не хлопотал, считая, вероятно, это не нужным, об уничтожении скопления раненых и свежеоперированных,- главное же, что он, как и большая часть нас, врачей, в то время верил в вопиющую необходимость ранних операций,- этому верит, впрочем, он еще и теперь, а между тем должно знать, что введение сортировки раненых на перевязочных пунктах есть конечный результат сомнения в этой необходимости. Чтобы предложить и ввести в употребление сортировку, нужно было сначала убедиться, что польза, приносимая в известных случаях ранними операциями, не окупает вреда, происходящего от неравномерного распределения помощи для большей части случаев.

Принципом сортировки служит выбор из двух зол меньшего, и все защитники ранних операций, как Ларрей и др., никогда не могли и помышлять о сортировании на амбулансах; это был бы нонсенс в их глазах, и потому они спешили только сделать как можно более ранних операций на перевязочных пунктах" сосредотачивая на это всю деятельность врачей и помощников.

Но автор брошюры сумел соединить противоречия и из невозможного сделать возможное, хотя он до издания "Очерков" никому и не говорил о своем нововведении, тогда как с 8 января по март и апрель 1855 ему не раз представлялся случай показать нам его на деле.

Я давно принял за правило предоставлять безответно мои научные труды суждению каждого и потому никогда не полемизирую. Но это правило я не могу соблюсти там, где идет дело об искажении исторических фактов, нарушающем человеческое достоинство. Прошу рассматривать все сказанное как добавление к моему заявлению.

Ваш покорный слуга Пирогов

IV. О КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКОЙ ОБЩИНЕ"

(Печатается по тексту "Сочинений" П. Многоточия в прямых скобках поставлены редакцией наст. издания (исключены места, не относящиеся к теме этого раздела); многоточия без скобок - из первой публикации письма. Адресат фрейлина вел. кн. Елены Павловны, о которой говорится в комментируемом документе. ).

(Из письма к Э. Ф. Раден)

Вишня. 27 февраля 1876 г.

[...]. В ту незабвенную эпоху [1854 г.] каждое сердце в Петербурге билось сильнее и тревожнее, ожидая результата битвы при Инкермане. Уже несколько недель перед тем я себя объявил готовым употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле. Просьба моя давно была подана, но все ходила по инстанциям начальства. Соглашались и нет произнести решение, а я начинал уже отчаиваться в успехе, как вдруг получил приглашение к великой княгине. К большой моей радости, она мне тотчас объявила, что взяла на свою ответственность разрешить мою просьбу.

Тут она мне объяснила ее гигантский план - основать организованную женскую помощь больным и раненым на ноле битвы и предложила мне самому избрать медицинский персонал и взять управление всего дела [...].

Я, однако, был принужден признаться, что я только раз в жизни, и то лишь поверхностно, в мое пребывание в Париже [в 1837 г.], посещая госпитали, увидел там женскую службу, и более по инстинкту, нежели по опытности, я был убежден в великом значении женского участия.

Конечно, женская служба в госпиталях - далеко не новое учреждение. Сперва в католических, а потом и в протестантских странах (пастором Флиндер в Кайзерверте, в 1836 году, где сестры были под именем диаконисе) была введена женская помощь; наконец, и у нас это было принято (сердобольные вдовы в Мариинской больнице, община на Песках и проч.). Но еще нигде не было испробовано посылать женщин на поле битвы. Поэтому идея учредить на поле сражения организованное женское общество должна была казаться очень рискованной. Исключительные обстоятельства тогдашней войны и отдаление от образованных местностей усиливали трудности этого предприятия [...]. Общество сестер было составлено, и несколько недель спустя они были отправлены.